моста была неглубока, локтя три-четыре, и дно везде отлично просматривалось. По видимости, ничто опасное таиться здесь не могло. Но каждый, выживший в Буа хотя бы пару часов, — знал, насколько обманчива видимость…

На двадцатом выстреле всё началось? На тридцатом? — не знаю, не считал… Очередная стрела воткнулась в дно — глубина там оказалась по щиколотку, не больше. От растревоженного дна поднялась пара пузырьков — обычное дело. Потом еще пара, потом еще…

Потом вода рванулась вверх яростным фонтаном. Не только вода — донные ил и песок, водоросли. И кое-что еще…

Мы застыли, оцепенев. Огромное цилиндрическое тело вытягивалось выше и выше, как будто решив добраться до неба, до самых чертогов Девственной Матери. Казалось, со дна реки в мгновение ока выросло исполинское, неохватное дерево, наверху даже имелось нечто вроде кроны — странной, непропорционально маленькой. Чтобы увидеть эту «крону», приходилось высоко задирать голову — словно паломникам, пытающимся разглядеть Святое Колесо на вершине знаменитой колонны у Амальхенского собора…

Несколько мгновений растянулись в вечность. Вечность скатывались струйки воды с серой морщинистой не то коры, не то кожи. Вечность бурлила, пенилась и перекатывалась волнами Гронна на протяжении полулиги вниз по течению. Вечность моя рука тянулась к самобою, — и никак не могла дотянуться. Да и зачем… Мозг охватили апатичная вялость и ощущение полной бессмысленности каких-либо действий. Хотелось лечь на землю, закрыть глаза и ждать, когда всё закончится… Всё и всегда когда-то заканчивается, так или иначе…

Затем живая колонна начала медленно изгибаться, как шея чудовищного лебедя. Изгибаться в нашу сторону. Псевдокрона псевдодерева приближалась. Можно было разглядеть: несколько десятков ветвей — вовсе не ветви. Не то хоботы, не то шеи — никакого намека на голову или хотя бы на челюсти, но каждый отросток венчала круглая глотка, усеянная зубами… И глотки, и зубы казались неопасными, мелкими и несерьезными по сравнению с размерами твари… Но лишь казались.

Страшно не было.

Абсолютно.

Изабо что-то выкрикнула — хрипло, громко. Я не разобрал слов, но прекрасно почувствовал брошенное ею заклятие…

Вечность кончилась. Сонное оцепенение пошло трещинами и рассыпалось на куски. И всё замелькало очень быстро.

Крики. Ржание коней. Самобой дергается в моей руке. Шесть стрелок летят в цель. Вонзаются в серую тушу — одна за одной. Заклятие работает, в местах попаданий — огромные рваные раны, способные прикончить любую другую тварь. Но только не эту…

Лучники стреляют в упор — по тянущимся к нам глоткам. Из ран монстра хлещет черная жидкость. Твари словно бы всё безразлично. Круглые провалы щетинятся клыками — ближе, ближе, ближе — и сейчас видно, что любой из них без труда затянет человека.

Изабо швыряет заклятие. Огненный смерч проносится над Гронной. Ослепительная вспышка бьёт по глазам, жар опаляет лица. Вода в реке не просто вскипает — испаряется мгновенно. Вспыхивают деревья, кусты, трава. Это не пожар — всё вмиг сгорает дотла.

Обугленная тварь корчится. Хлещет по этому берегу, по тому, снова по этому. Неожиданно — совсем рядом — дымящаяся серая поверхность. Страшный удар в бок. Мир летит вверх тормашками… Я тоже куда-то лечу…

Черный бездонный провал — воронка в никуда. Белоснежные, загнутые назад клыки по краю — много, несколько рядов. И — все взрывается! Разлетается трепещущими комьями плоти. Я стреляю еще раз — в слепо тычущийся обрубок. И не понимаю: как, когда успел перезарядить самобой?!

Вопль. Истошный, женский. Рычание орка. Оборачиваюсь. Изабо распростерта на земле. Вскидываю самобой, но Маньяр успевает чуть раньше. Меч в его руках кажется добела раскаленным. Живая колонна — обвисшая лохмотьями, теряющая куски — накатывается, наползает на сестрицу. Сенешаль рубит мечом, я стреляю, Брок бьет дубиной… Откуда-то сзади летят стрелы лучников.

И всё заканчивается.

Я стою на коленях на сером пепле, недавно бывшем травой. Ощупываю бок, уверенный, что пальцы натолкнутся на обломки ребер, порвавшие кожу… Странно, но ребра целы. Дышать все труднее — легкие отказываются принимать воздух, до отказа напоенный вонью горелой плоти… Желудок стремится вывернуться наизнанку, и я ему не препятствую.

5

Удивительно, но мост уцелел в катаклизме. Обходя тушу поверженного чудовища, мы потянулись к нему — вдесятером при шести лошадях…

Еще удивительней, что тяжело раненых не было. Те, кто не погиб на месте, отделались сравнительно легко. Маньяр лишился шлема, кровь стекала на лицо из глубокой ссадины над бровью… У Изабо на рясе зияла огромная прореха, причем явно прожженная. Наверняка сестрица не успела до конца погасить отдачу от собственного заклятия — однако никаких других повреждений не получила… У лучников — ушибы, кровоподтеки, но тоже ничего серьезного. Старина Брок второй раз за сегодня схлопотал по голове — хорошо, что черепа у орков на редкость крепкие. На свои ребра я решил не обращать внимания — не сломаны, и ладно.

После такой встряски следовало передохнуть, прийти в себя. Но мы не останавливались, пока не вышли за пределы выжженного пятна — и смердящий, стремительно разлагающийся труп монстра не остался в четверти лиги с подветренной стороны. Сюда доносился лишь густой аромат вареной рыбы — сестричка хорошенько вскипятила воды Гронны, оказавшиеся на периферии огненного удара…

За мостом Изабо заметила главный свой убыток — исчезновение обоих вьючных лошадей. И заявила, что не сделает дальше ни шагу, пока не переоденется. Пришлось вернуться… Увы, среди конских трупов ее вьюки не нашлись. Похоже, имущество сестрицы невзначай угодило в зону действия огненного заклятия. Она немедленно набросилась с попреками на Брока — именно тому был поручен присмотр за вещами. Орк оправдывался: дескать, в первую очередь защищал хозяйку…

— Да утопись ты в болоте, косматый кретин! — взвыла Изабо. — Мне теперь так и шляться по лесам полуголой?!!

Я соболезнующе посмотрел на Брока. Но ничего не сказал. Молча протянул сестрице заколку для плаща, и она кое-как стянула края прорехи, прекратив демонстрировать миру нижнее белье, едва ли одобряемое уставом дочерей святой Доминики… Криво улыбнулась:

— Я выжата как лимон, в ближайший час не смогу затянуть даже эту дыру… Если вы, дорогие мужчины, все-таки хотите избавиться от меня — то сейчас самое время…

Мы с Маньяром промолчали.

Потом я расхохотался. Изабо и Маньяр — одна измазанная сажей, другой кровью, — уставились на меня с изумленным сочувствием. Пришлось объяснить:

— Представил, какие славословия Девственной Матери начнутся в прибрежных деревушках ниже по течению Гронны! Река вдруг превратилась в рыбный суп! Чудо так уж чудо, немногим хуже знаменитого винного дождя в Карданьяне!

Глава 9

1

Людей для полноценных боковых охранений, авангарда и