— Специалист по рунам? — с широко раскрытыми глазами спросил Квентин. — Значит, ты действительно не хочешь успокоиться и оставить это дело, дядя? Ты все еще веришь, что от нас что-то скрывают и твоя задача — выяснить правду?

Сэр Вальтер кивнул.

— Я не могу тебе объяснить, почему я так воспринимаю это дело, мой мальчик. Конечно, поговаривают о несоразмерном упорстве Скоттов, но это не все. Это больше чем чувство, это инстинкт. Что-то подсказывает мне, что за всем этим скрывается гораздо больше, чем мы до сих пор выяснили. Возможно, даже больше, чем предполагает инспектор Деллард. Монахи в Келсо хранят древнюю тайну, и это беспокоит меня.

— Почему ты не сказал об этом Делларду?

— Чтобы еще больше настроить его против нас? Нет, Квентин. Деллард — офицер, он говорит и думает, как британский солдат. Решить вопрос означает по его понятиям нагнать своих драгун и велеть расстрелять восставших. Но я хочу не этого, ты понимаешь? Я хочу не только того, чтобы виновные предстали перед судом. Я хочу также знать, что действительно скрывается за этими событиями. Я хочу понять, почему должен был умереть Джонатан и почему хотят нас убить. И я думаю, что мы должны дать объяснения леди Мэри, ты не находишь?

Квентин кивнул. Он знал своего дядю и понимал, что он не напрасно помянул Мэри Эгтон. Впрочем, Квентин все равно не намеревался позволить дяде убедить себя в том, что не считал правильным.

— А если тут нечего понимать? — возразил он. — Если инспектор Деллард прав, и мы имеем дело действительно лишь с бандой головорезов, ненавидящих англичан и воюющих с каждым, кто имеет с ними дело?

— В таком случае, — пообещал сэр Вальтер, — я вернусь в свой дом и в будущем ограничусь только написанием романов; я и без того пропустил все сроки. Но если я прав, мой мальчик, то, возможно, позднее нам будут благодарны за наши расследования.

Квентин задумался. Он не мог отрицать, что это приключение с его дядей доставляло ему удовольствие, несмотря на всю опасность. Он почувствовал себя как никогда живым и открыл в себе такие стороны характера, о которых даже не догадывался. И конечно, тут была леди Мэри. Квентин ничего не сделал бы с такой охотой, как поехал бы к ней в Ратвен и рассказал, как он и его дядя разрешили ситуацию.

Но стоил ли того риск?

Инспектор Деллард ясно дал им понять, что убийцам не знакомы угрызения совести, и они уже неоднократно доказывали, что человеческая жизнь ничего не значит для них.

Сэр Вальтер, прочитавший сомнение на лице своего племянника, шумно вобрал в себя воздух.

— Я не могу тебя принуждать следовать за своим старым дядей в следующее безумное приключение, мой мальчик. Если ты не хочешь, потому что опасаешься за свою жизнь, то я могу понять твое беспокойство и уважаю это. Ты можешь в любое время прекратить у меня свою службу и вернуться обратно домой. Я не буду удерживать тебя.

Это сработало безотказно. Потому что Квентин ни при каких обстоятельствах не хотел возвращаться домой, где его оценивали по меркам старших успешных братьев и считали добрым, но никчемным человека.

— Итак, хорошо, дядя, — сказал он голосом, дающим понять, что он разгадал маленькую уловку сэра Вальтера. — Я останусь с тобой и помогу тебе. Но только при одном условии.

— Слушаю тебя, мой мальчик.

— Пусть эта попытка будет последней. Если знаток рун не даст нам исчерпывающей справки, ты прекратишь дальнейшие поиски и оставишь это дело в покое. Я прекрасно могу понять твои намерения пролить свет на это дело. Я знаю, что ты все еще упрекаешь себя в смерти Джонатана и хочешь выяснить, что конкретно скрывается за этим случаем, и я знаю, что ты испытываешь вину по отношению к леди Мэри. Но, возможно, все вовсе не так, дядя. Возможно, инспектор Деллард прав, и речь действительно идет о банде убийц, которые выбрали себе старинный знак, чтобы одним упоминанием о нем наводить на всех ужас и панику. Ты обещаешь мне учитывать и эту вероятность?

Сэр Вальтер сидел при мерцающем свете огня и потягивал вино из бокала. Взгляд, которым он разглядывал Квентина, был непривычен для него.

— Посмотри-ка, — тихо сказал он. — Прошла только пара месяцев, как у цыпленка, которого прислали ко мне, выросли крылья. И едва он научился летать, как он уже осмеливается диктовать условия старому орлу.

— Прости, дядя, — поспешно сказал Квентин, который сожалел о сказанных им дерзких словах. — Я не хотел показаться самонадеянным. Это только…

— Все в порядке, мой мальчик. Я не сержусь на тебя. Просто горько осознавать, что молодое поколение говорит с мудростью и рассудительностью, которую следовало бы иметь самому. Ты абсолютно прав. Когда-нибудь я покончу с этими происшествиями, или они будут вечно преследовать меня. Если визит к профессору Гэнсвику не даст никакого результата, то я оставлю дело в покое, даже если мне будет трудно. Договорились?

— Договорились, — ответил Квентин, и вдруг ему стало понятно, что было странного во взгляде, которым дядя посмотрел на него: впервые великий Вальтер Скотт посмотрел на него не как на несмышленого мальчишку, а как на взрослого. На равноправного партнера в поиске истины.

С Милтиадесом Гэнсвиком сэр Вальтер был знаком давно. Профессор, долгие годы преподававший в университете Эдинбурга, был мудрым другом и учителем для Скотта.

Гэнсвик не был историком, но изучение истории для этого юриста было больше, чем просто времяпрепровождение. К тому же он снискал себе этим определенную славу и опубликовал уже некоторые доклады в уважаемом периодическом издании Scientia Scotia. Областью его специализации были кельтские предания и шотландская ранняя история, которые, казалось, оказывали на ученого родом из Сассекса особое влияние.

Еще из Абботсфорда сэр Вальтер сообщил Гэнсвику, что хочет навестить его в Эдинбурге. И вскоре после их прибытия в город профессор сообщил, что крайне рад предстоящему визиту.

Квентин, который после первоначального колебания пообещал своему дяде поддержать его в расследованиях, скоро пожалел о своем решении, когда увидел, что кучер направил их карету на Хай стрит. Она вела сперва по поднимающейся в гору дороге к королевскому замку, а потом мимо собора Святого Джайлза и здания парламента, хорошо знакомого сэру Вальтеру, потому что здесь заседал верховный шотландский суд, который он возглавлял.

Причиной для беспокойства Квентина было то обстоятельство, что Хай стрит — или «королевская миля», как ее называли в народе, — была той улицей, на которой располагались дома с привидениями. Именно про это место рассказывали жуткие истории, и хотя Квентин понимал, что это лишь выдумки, он все равно не мог избавиться от неприятного ощущения.

Уже наступили сумерки, когда коляска добралась до цели. Сторожа в темных плащах зажигали газовые фонари. Их бледный свет немного разгонял тьму, но не способствовал в глазах Квентина тому, чтобы хоть немного смягчить гнетущее ощущение.

Узкие, высокие фасады лэндсов[10], как называли дома на Хай стрит, мрачно и таинственно поднимались к затянутому облаками ночному небу. Среди них образовались узкие проулки с выходящими на них глухими стенами домов, так называемые вайндс[11], ведущие к удаленным задним дворам, которые обозначались не иначе, как клоузиз[12]. Часто там подкарауливали беззаботных гуляк и втыкали им нож под ребра, и некоторые думали, что теперь не находящие себе покоя души убитых бродят по этим улицам и дворам…