Эмили не хотелось выслушивать его излияния.

– Могу пригласить на стаканчик чего-нибудь?

Когда же появится Йоссан?

– Мартини?

Эмили чувствовала себя, как каменная скульптура. И, как и полагается скульптуре, не произнесла ни слова.

– Что с тобой? – спросил Магнус.

Эмили покрутила бокал. Легко и ломко звякнули кубики льда. Попыталась стряхнуть руку, но Магнус сжал плечо железной хваткой.

– Или, может, хочешь пойти в другое место? Проведем время, как римляне… а потом ко мне.

Она опять промолчала, чувствуя, как в душе поднимается ярость, только публичного скандала не хватало…

– Да что с тобой?

Надо было бы встать и уйти. Но рука у нее на плече весит тонн десять, не меньше.

– Оставь ее.

Эмили вздрогнула и обернулась. Андерс Хенрикссон. Подкрался со спины.

– Ей не по себе с настырными стариками вроде тебя, – попытался пошутить Андерс. – Разве ты не видишь? Ты не в форме.

Магнус, видимо, устал заботиться об осанке. Его заметно качнуло.

– Добрый вечер, – Эмили постаралась воспользоваться случаем. – Желаю приятно провести время.

Кивнула Андерсу, бросила на Магнуса яростный взгляд и пошла в задрапированному бархатными шторами выходу. С Йосефин объяснится позже.

Она отдернула драпировку и замерла. Голова закружилась.

Пальто и ПОРТФЕЛЬ. Он подошел к ней с портфелем…

Сверкнула мысль, которую она еще не успела додумать до конца. Кто убил Катю… может, разгадка куда проще, чем она думала. И в то же время труднее.

Роксана у родственников в Тегеране всего четыре дня, но ей кажется, будто она здесь давным-давно. Никогда не испытывала ничего подобного. И дело даже не в том, что Этти, Вал и Лейла приняли ее как полноправного члена семьи. Этти, к примеру, настаивала, чтобы она каждый день навещала бабушку – та, к счастью, жила в соседнем доме. Или ругалась, что Роксана неправильно настроила кондиционер, – как будто Роксана и в самом деле ее дочь.

Конечно, Веленьяк – и чудесное место: большие парки, прекрасные богатые дома. Девушки небрежно сдвигают хиджаб на затылок. А брюки натянуты на попах так, что и в Стокгольме не увидишь.

Все это замечательно, но вряд ли объясняет, почему ей здесь так хорошо. Так в чем же дело? Наверное, вот в чем: сильное и ни с чем не сравнимое чувство – она дома. Здесь ей не надо ничего изображать. Здесь она может жить простой жизнью с людьми, которые ничего от нее не требуют, – разве что бабушку навестить. Не надо получать высшие оценки. Не надо думать о престижной работе. Не надо искать популярности – она уже есть. Ты популярна, потому что здесь твоя родина. И так могло бы быть всегда, если бы папа с мамой не были вынуждены эмигрировать. Бежать.

Но у нее есть дело, ради которого она приехала. Она не может остаться в Тегеране навечно. Скоро придется возвращаться в Стокгольм.

Вал и его приятель Яхан покатали ее по городу. Повозили по широким центральным улицам, показали мавзолей Хомейни, роскошные мечети. Показали бурлящий Нижний город, где детишки продают жвачку и цветы. Впечатляющие граффити. Cтатуя Свободы – но не сама статуя, а ее обнаженный, без тоги, скелет. Она долго не могла отвести глаз от этой жутковатой карикатуры.

Показали северный Тегеран – «престижный район», сказал Вал. И отец рассказывал. Здесь воздух чище, деревья склоняют ветки чуть не до земли, в тени их прячутся «порше» и вылизанные такси. Снуют презирающие смерть скутеристы.

В первый день приходили папины двоюродные братья и сестры. Потом пришла папина тетка и без конца спрашивала, когда же приедут родители и Каспар. Ели роскошный арбуз, а потом долго обедали в тенистой столовой в центре дома, и она рассказывала, рассказывала… Рассказывала, как в молодости жила в Париже. Днем работала, а по вечерам – что ты думаешь, девочка? Елисейские Поля лежали у моих ног. «Вот тут мои ноги, – она похлопала себе по лобку, – а вот тут Елисейские Поля».

Этти смеялась так, что папина тетка начала ее успокаивать – чего доброго соседи подумают, что они пьянствуют.

– Что ж, Роксана, когда-нибудь и ты будешь принимать нас в Стокгольме. Твой папа говорит, что ты гуляешь почище, чем Вал.

Виллы в Веленьяке окружены каменными высокими заборами. Почти у всех во дворе – бассейн. На фоне заснеженных гор странно смотрятся небоскребы и гигантские подъемные краны – будто нарисованы.

– Вот отсюда у нас и деньги, – улыбнулся Вал. – Цены возросли втрое, многие районы не узнать. Они растут как на дрожжах, у них формируется характер – как у маленьких детей.

Роксана поняла, о чем он. Омид, отец Вала и Лейлы, когда-то работал в отделе городского планирования. Потом уволился, но в девяностые годы начал потихоньку, с помощью бывших товарищей по работе, скупать земли. Когда эти участки начали застраивать, он сказочно разбогател. Два года назад Омид умер, но Этти продолжала управлять недвижимостью как заправский бизнесмен. А вот чем занимаются Вал и Лейла, Роксана никак не могла понять.

– Помогаю маме, – сказал Вал, но за все дни Роксана ни разу не видела, чтобы он занимался чем-то другим, кроме еды и игры на гитаре. Или он мотался по городу на своем непропорционально огромном «рендж-ровере». Или спал прочти до самого ланча.

Но больше всего Вал любил верховую езду. Конные экскурсии в горы. Если бы не это увлечение, Роксана вряд ли собралась в Тегеран. Но она увидела на стене комнаты Вала шлем для конного спорта – и сорвалась с места. Как ему объяснить цель поездки? Но по скайпу Вал говорил так дружелюбно…

Вечером – пирушка у Яхана. Как выглядит его квартира в обычные дни, можно только догадываться, но сейчас – идеальное место для молодежной тусовки. Изящные, наверняка спланированные дизайнером, драпировки разделяют большую комнату на интимные уголки, небольшой ярко освещенный бар, напротив – пульт диджея. На потолке: стробоскоп, зеркальные фасетчатые шары, меняющие цвет прожектора. Все как на настоящей дискотеке.

Роксана пригляделась – ни одной девушки в хиджабе. Густые, роскошные волосы. Впрочем, у нее не хуже. Двое парней тут же сняли футболки – у каждого на голых торсах обнаружилось больше татуировок, чем у Зета и Билли, вместе взятых. А кое-кто, и девушки, и молодые люди, ходят среди гостей в купальниках и поливают разгорячившихся приятелей из водяных пистолетов.

Около бара на ковре устроилась компания с кальяном – передавали по кругу украшенную затейливой восточной финифтью трубку со шлангом. На экране компьютера – «Шахи заката», нон-стоп. В углу за драпировкой девушка в исчезающе короткой юбке тискается с усатым красавцем.

Бартендер налил Роксане мохито. Она не заметила, чтобы он добавлял ром. Попробовала – и чуть не задохнулась. Похоже, не добавлял ничего другого, кроме рома.