Иффиш поспешил за ними.

– Не бойся, милый, не переживай… – продолжал сюсюкать карлик, будто с ребёнком. – Я же с тобой ласково, ну!

Морской обитатель петлял по равнине, понемногу продвигаясь к древесной полосе. Иффиш же шёл напрямик. Он уловил, когда темп бега снизился. Скакун пошёл рысцой. Ускорив шаг, Иффиш практически нагнал сцепившуюся парочку у самого выхода из туманного полога.

– Вот так, родной, вот так, – словно убаюкивая, нараспев шептал карлик. – Я же говорил, что всё будет хорошо… – он гладил существо между плечами, в начале гривы. Скакун окончательно умерил шаг и остановился рядом с Иффишем.

Всадник наконец обратил на него внимание.

– Уж извини, друг. Не сердись, – примирительно сказал он. – Мне этот Эх-Ушкье крайне необходим. Да и, кроме того, при неумелом обращении он мог бы тебя…

Морской конь зарычал, перебивая наездника. Сипло, совсем не по-лошадиному. Лысый хвост поднялся, расправил плавники. Ноздри внимательно принюхались.

– Что такое, милый? – ласково уточнил карлик.

Эх-Ушкье посмотрел на огромную тяжесть моря, плещущуюся за деревьями. По его коже словно прошёл всполох света. Белые глазницы стали наливаться красными прожилками, копыта загрохотали по земле.

Скакун всхрапнул, а потом раззявил пасть и зашипел почти по-змеиному. Иффиш увидел ряды острых, окрашенных красным зубов. Во рту заклокотала пена, и Эх-Ушкье сорвался с места в направлении берега.

– Ох, мамочка, – взвизгнул наездник. – Только не это!

– Слезай с него быстрее! – крикнул Иффиш.

– Не могу! – пищал карлик. – Ой, Круг меня упаси, не могу…

Бирюзовая кожа существа словно сделалась липкой. Несчастный всадник тянул к себе пухлые ладошки, но они увязали в жидкой слизи, которой вдруг покрылась мерцающая шкура. Карлик кричал от боли, а Эх-Ушкье хищно шипел, громадными скачками сокращая расстояние до кромки воды.

Иффиш за ними не поспевал. Когда морское чудище выбралось на песчаную отмель, с треском продравшись сквозь деревья, он всё-таки решился полыхнуть огнём. Пламенный хлыст ударил Эх-Ушкье вдоль туловища. Чудище пошатнулось, сбилось с шага, истошно заревело. Запахло горелыми водорослями. Жар лизнул область шеи, слизь и кожа пошли пузырями. Карлик наконец-то отодрал от клейкой массы ладони и навзничь вывалился из седла. Рассыпая песок и поднимая тучи брызг, морская тварь метнулась под защиту волн. Среди накатывающей раз за разом массы воды были слышны полные ярости вопли.

Карлик шмякнулся с приличной высоты, но тут же, кряхтя, сел и принялся зарывать ободранные ладони во влажный песок.

– Ну и ну, приключилось ведь… – лепетал он.

– Обожгло? – уточнил Иффиш, подходя ближе.

– Ещё бы! Конечно, обожгло! Но уж лучше так, чем… – он кинул тяжёлый взгляд на свинцовое море и сглотнул комок в горле. – Это ты его? Огнём хлестанул, что плетью.

Иффиш кивнул. Было бессмысленно отпираться.

– Надо же! Суртурово племя. Здесь таких не встречали несколько сотен лет… – карлик будто о чём-то призадумался, но потом перебил себя: – Прошу прощения, всегда забываю о хороших манерах. Меня зовут Гейерт. Премного благодарен за спасение, незнакомец. Пусть самый печальный день твоего будущего будет не хуже самого счастливого дня прошлого!

Иффиш коротко представился и поблагодарил за пожелания.

– Кто это был? – спросил он.

– Эх-Ушкье? – Гейерт вытянул из песка ладони и попробовал сжать короткие пальцы. Серая кожа на внутренней стороне ободралась и кое-где пошла волдырями, но в целом он отделался куда легче, чем мог бы. – Это лучшие скакуны из тех, что мне известны. Выносливы, быстры, умны. Если договориться, понимают с полуслова. Э-э-э… Может, уйдем с берега, от греха подальше? Не хотелось бы наткнуться на голодного Наклави.

Гейерт поднялся. На ногах в полный рост он доставал Иффишу до груди кончиками всклокоченных, опалённых волос. Нос и подбородок у него почти сходились, образуя две дуги, меж которых располагался большой говорливый рот с тонкими губами. Лохматые брови заползали высоко ко лбу, путались с причёской. Но самое примечательное выяснилось с первыми шагами – ступни у карлика были развёрнуты в разные стороны. Правый носок привычно смотрел вперёд, а левый – уходил на 180 градусов за спину. Более того, левый коленный сустав тоже выгибался в противоположную сторону. Что, на удивление, практически не мешало Гейерту при ходьбе – уж очень ловко и пластично он подтягивал развёрнутую ногу вслед за ведущей, правой.

– Иногда, осенними ночами, – продолжал рассказывать карлик, пока они с Иффишем пробирались через просеку, выломанную Эх-Ушкье на обратном пути, – морские жеребцы выбираются побродить по суше. Тут-то их и можно сцапать. Всё бы ничего, да только стоит им почуять воду или увидеть её – дуреют. Тащат всадника в пучину, а потом раздирают его на куски и съедают всё, кроме печёнки. Так что, если б не ты, бултыхаться завтра поутру моей печёнке в морской пене.

Мелодия вокруг из музыки стала чем-то стихотворным. Поэмой, эддой.

– А ночь сегодня и вправду особенная, – заявил Гейерт, когда они вышли к границам полей. – Скоро начнётся тёмная часть года, канун месяца Самониос и праздника Самайн. Оттого вдвойне обидно, что я не смог совладать со скакуном… – он раздосадованно взглянул на перистые клочья тумана, в которых ещё мелькали другие Эх-Уишкье. – Ведь это был бы дивный подарок для моего господина, короля маахисов.

Вопрос, который Иффиш до сих почему-то не задал, отпал сам собой. Определенно, маахисы, или, вернее, те, кого называют маахисами, существовали.

– Ещё одного поймать я уже не в состоянии, – сокрушался Гейерт, проворно семеня ножками в направлении Старого Вяза. – Да и не подступятся они теперь к нам – не настолько самонадеянны, чтобы задираться на дитя Суртура…

Иффиша подмывало расспросить об этом «суртуровом племени», но он остерегался открывать, что практически ничего не знает о своём происхождении. Десять минут назад безобидная лошадь, которой он собирался коснуться, внезапно оказалась кровожадным хищником. Не хотелось тут же совершать похожую ошибку.

– Понимаешь, сегодня у нас важное событие. На Самайн соберутся гости, – пробираясь через заросли багульника, карлик скрылся в них с головой. – Будет большой пир… Прости, что-то я совсем отвлёкся, – они выбрались к лесной опушке, на которой, как рыцарь, высился Вяз. – Я ведь у тебя в долгу. Есть что-то, чем я мог бы услужить?

Иффиш с деланой ленцой достал из кармана осколок камня.

– А в горных породах вы разбираетесь? Нашёл тут случайно… Погляди-ка. Что можешь сказать? – он протянул осколок спутнику.

Гейерт повертел вещицу в руках, крякнул, зацепив кожу у лопнувшего волдыря, и поднёс камушек к глазам.

– Красная яшма, – утвердительно произнёс он. – Работа человеческих мастеров. Ничего выдающегося, но и ужасного тоже. Кабошонировать могли и поаккуратнее, а в целом – достойно. Хотя, конечно, знай изготовитель наших,