– Ладно. Давай в дýше. – Ниель умолкает, ждет моей реакции. Но я не издаю ни звука. – В темноте. И мы будем по-настоящему мыть друг друга, с шампунем, мылом и так далее. Согласен?

– Еще чего! – упираюсь я. – В темноте, на скользком полу – это, между прочим, довольно опасно. К тому же какой смысл лезть вместе под душ, если голой я тебя там все равно не увижу?

– Ну а ты что предлагаешь? – спрашивает Ниель, скрестив руки на груди.

– Пусть лучше это будет не душ, а ванна вдвоем… и при свете. И никакого мытья, только…

– Пена, – перебивает она.

Я усмехаюсь: эта мысль мне нравится.

– Пусть будет пена.

– Договорились: если выиграю я – душ в темноте, а если ты – ванна при свете. – Ниель азартно протягивает мне руку. Я опять усмехаюсь и беру ее за руку. Но вместо того чтобы пожать, притягиваю Ниель к себе, обнимаю и целую.

– Так нечестно, – выдыхает она. – Ты мне нарочно настрой сбиваешь.

– По-моему, очень удачная тактика, – шепчу я, проводя губами по ее шее.

Ниель отталкивает меня:

– Ах вот, значит, как? Ну, Кэл, держись! – Она снова выскакивает на заснеженный берег, снимает шарф, а за ним и куртку. Стаскивает через голову свитер, смотрит, удалось ли ей привлечь мое внимание – еще как удалось. И тогда она медленно снимает майку и остается в черном кружевном лифчике.

Я потрясенно выдыхаю:

– Ну ты злыдня. Разве так можно?

Она усмехается, уперев руки в бока:

– А ты как хотел?

Я улыбаюсь, разглядываю все, что она передо мной открыла. До последнего сантиметра. Мороз градусов двадцать. Но мне это так нравится, что тут не до прагматических соображений.

– Да уж, парни точно при виде сисек тупеют, – говорит Ниель, закатывая глаза.

– Не буду спорить, – отвечаю я, продолжая наслаждаться зрелищем.

– Хватит пялиться, иди сюда, – командует она и берется за санки.

Я качаю головой, пытаюсь взять себя в руки.

– Первый заезд пробный, – говорю я и выхожу к ней на берег. – А потом у нас будет еще три попытки. Согласна?

– Идет.

* * *

Ниель, дрожа, обхватывает себя руками.

– Ты, должно быть, совсем замерзла, – замечаю я и подбрасываю дров в костер, чтобы она побыстрее согрелась.

– А знаешь, что меня согреет? Хороший горячий душ в темноте, – злорадствует она.

– Тебе элементарно повезло, – заявляю я, пошевеливая дрова.

– Нет, просто я выбрала удачную тактику, – хвалится Ниель. – Ты все время спотыкался, потому что глазел на меня.

– А кто во всем виноват? Ну ладно, ты выиграла, но наверняка этот душ в темноте будет настоящим кошмаром. Я все равно не понимаю, в чем тут прикол.

Ниель просовывает голову в вырез свитера и внезапно становится серьезной. Открывает было рот, но тут же закрывает его снова. Я оставляю в покое костер и внимательно смотрю на нее.

– А вот интересно, Кэл, тебя так же тянуло бы ко мне, если бы ты не мог меня видеть?

Вот так вопрос.

– Даже не знаю, что тебе на это и ответить.

– Ладно, забудь. – Ниель застегивает куртку и обматывает шею шарфом. – Как там наш костер?

– Иди, встань поближе. Согреешься, – говорю я и внимательно приглядываюсь к ней.

Ниель пытается улыбнуться и обратить все в шутку, но я понимаю, что за этим вопросом скрывается что-то еще. Я же видел, как она реагирует, когда кто-то клюет на ее внешность. Да, черт побери, она же тому парню по физиономии двинула! Правда, он ее за задницу схватил. Я, между прочим, ей еще ни разу не говорил, какая она красивая. Всякий раз в последний момент прикусываю язык. Ниель это почему-то обижает, вот я и помалкиваю.

* * *

Мы сидим рядом на ватрушках, положив одеяла на колени, и жарим зефир на палочках, которые нашли в лесу. Я их обстругал, и получились нормальные шампуры.

Поворачивая зефир над огнем, я все размышляю о вопросе Ниель. И что ее так переклинило на внешности? В старшей школе она дружила с тремя такими любительницами судить по внешнему виду, что еще поискать. У них весь мир вокруг этого вращался. А Ниель такой подход явно раздражает. Но почему же она в таком случае выбрала в друзья именно их?

* * *

– Кэл! – вопит Рей, увидев, что я иду по тротуару. – Ты куда?

Я жду, пока она меня не догонит.

– К Николь. Она уже должна вернуться, но я ее еще не видел.

– Где там она была все лето, говоришь?

– Не помню, – отвечаю я. – Что-то с балетом связанное, кажется.

Мы уже собираемся свернуть на дорожку, которая ведет к ее дому, но тут дверь открывается, и появляются три смеющиеся девушки, все нарядные, словно сошли со страниц глянцевого журнала.

По бокам от Николь идут Эшли Кинсли и Виктория Норт. Я знаю обеих – их старшие братья дружат с моими старшими братьями. Они не из нашей школы, а из другой, из Кантона. Эти девицы явно косят под старшеклассниц: короткие юбки, завитые волосы, тонны косметики.

– Привет, Николь, – говорю я.

Она не видела нас с Рей, поскольку мы стояли за машиной ее мамы.

– Это еще кто такие? – спрашивает Виктория и разглядывает нас с гримасой отвращения.

Я, не обращая на нее внимания, поправляю очки на носу.

Николь пожимает плечами и даже не смотрит в нашу сторону.

– Николь? – окликаю я подругу снова, не понимая, почему она так странно себя ведет.

Эшли морщит нос, как будто тут чем-то воняет, и презрительно интересуется:

– Это что, твои друзья?

– Уже нет, – тихо отвечает Николь.

На нас она так и не смотрит.

– Да ты что такое несешь? – возмущается Рей. – Эй, Николь, ты это серьезно?

Николь садится в машину, на переднее сиденье и, не отвечая, захлопывает дверь.

Что это значит? Почему она держится так, будто мы для нее больше не существуем? Ничего не понимаю.

Рей резко поворачивается и быстрым шагом уходит прочь по тротуару. У следующего дома оглядывается:

– Кэл! Долго тебя еще ждать?

Из дома выходит миссис Бентли и запирает за собой дверь.

– Здравствуй, Кэл. Николь уже познакомила тебя со своими новыми подругами из балетной студии, куда она поступила этим летом?

– Ммм, да, – отвечаю я.

Сам не понимаю, зачем вру, просто знаю, как серьезно родители Николь относятся к ее манерам, и, как бы она себя ни вела, не хочу, чтобы у нее были неприятности.