Внутри их (стен) построили дворцы, беседки, башни и павильоны — все было величественно и прекрасно. Затем из реки Унниха[550] извлекли каменную глыбу и возвели саркофаг, в котором захоронили прах отца (предшествующего вана), а вдоль рек насыпали вал, тянувшийся к востоку от [крепости] Сасон до северной части [горы] Сунсан. Вследствие этих [работ] казна совершенно опустела, народ испытывал нужду и лишения. Нависшая над страной опасность была больше, чем «у кучи сложенных яиц». Торим бежал к себе назад [в Когурё] и доложил обо всем своему вану. Ван Чансу возрадовался и, решив теперь покорить Пэкче, распределил [командование] войском среди своих приближенных. Когда узнал об этом ван Кынгэру, он позвал своего сына Мунджу и сказал: «По глупости и невежеству я поверил словам коварного человека и дошел до того, что народ разорен, армия ослабела. В момент крайней опасности [для страны] кто станет /686/ биться отчаянно ради меня? Я должен умереть за государство (на алтаре саджик), но нет смысла умирать тебе здесь вместе [со мной]. Не лучше ли уйти [тебе] от опасности и продлить [царственный] род государя?» Мунджу тотчас же вместе с Мокхёп Манчхи и Чоми Кольчхви <Мокхёп и Чоми представляли фамилии из двух знаков, но в Суй шу «Мок хёп» толкуется как две фамилии (Мок и Хёп), поэтому неизвестно, которое [из толкований] верно>[551] отправился на юг. В это время когурёский тэро Чеу, Чэсын Кольлу, Кои Маннён <Чэсын и Кои — фамилии, состоящие из двух знаков> и другие пришли во главе [своих] войск и напали на северную крепость, взяли ее через семь дней, затем перенесли удар на южную крепость (столицу)[552]. В городе воцарился страх перед опасностью, а ван бежал. [Когу]рёские военачальники — Кольлу и другие, увидев, как ван спешивается с коня и кланяется им, трижды плюнули ему в лицо. Затем, обвинив его в совершенных им преступлениях, связали его и отправили под стены [крепости] Ачхасон, где и убили его. Кольлу и Маннён были родом из этого государства (Пэкче), но [ранее] из-за совершенных преступлений бежали и скрывались в Когурё.

Рассуждение [историографа Ким Бусика]

Чуский ван Мин был убит[553]. Хуай, [младший] брат юньского князя Синя, замыслив убить этого вана, сказал: «Пин-ван убил моего отца, и разве не будет справедливо, если я убью его сына?» А [князь] Синь заметил: «Когда государь наказывает подданного, /687/ кто осмелится назвать его (государя) врагом? Воля государя — воля Неба, и если кто-то погиб по велению Неба, как называть его (Небо) врагом?» По своей вине Кольлу и другие не были приняты (на службу) в своем государстве, а затем привели вражеские войска, связали бывшего своего государя и убили его, поэтому крайне бесчестны [их действия]. Как отнестись к тому, что У Цзысюй[554], вступив в Ин, высек кнутом труп [прежнего вана]? Оценивая это деяние, Фа янь Ян-цзы[555] называет его «недостойным добродетели». А добродетелью называется милосердие (гуманность), соединенное со справедливостью, поэтому жестокость [У] Цзысюя несравнима с милосердием юньского князя (Синя). И если так рассуждать, то [совершенно] ясна бесчестность [действий] Кольлу и других.

/688/ Исторические записи трех государств

Книга двадцать пятая. [Конец]

КНИГА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ЛЕТОПИСИ ПЭКЧЕ. ЧАСТЬ 4

Ван Мунджу. Ван Самгын. Ван Тонсон. Ван Мурён. Ван Сон

Ван Мунджу <иногда [вместо ***] пишут ***>

[Он] был сыном[556] вана Кэро. В прошлом, после кончины вана Пию, его престол унаследовал Кэро, а Мунджу помогал ему [в управлении] и дослужился до чина санчвапхёна. В двадцать первом году правления Кэро (475 г.) напало [войско] Когурё и окружило [столицу] Хансон (крепость Хан). Кэро укрылся в крепости и упорно защищался. Он отправил Мунджу за помощью к Силла[557]. [Мунджу] заполучил 10 тысяч солдат и вернулся. Хотя [когу]рёские войска отступили, но крепость была разрушена, а ван погиб. [И вот тогда] взошел на престол [Мунджу].

По характеру [он] был безгранично мягким и любил народ, [поэтому] и народ любил его.

Зимой, в десятом месяце, перевели столицу в Унджин[558].

/690/ Во втором году (476 г.)

Весной, во втором месяце, возвели крепость Тэдусан (горную крепость Тэду) и переселили туда жителей Ханбука (северной части Хансона?). В третьем месяце отправили посла с поклоном ко двору Сун, но [воины] Когурё преградили дорогу, поэтому [посол] не доехал и вернулся.

Летом, в четвертом месяце, государство Тхамна[559] преподнесло местные продукты (т.е. дань), ван возрадовался и даровал послу звание ынсоль. Осенью, в восьмом месяце, Хэгу был возведен в чин пёнгван чвапхёна.

В третьем году (477 г.)

Весной, во втором месяце, перестроили дворцовые здания. Летом, в четвертом месяце, [младший] брат вана Конджи назначен нэсин чвапхёном, а старший сын [вана] Самгын возведен наследником. В пятом месяце в Унджине видели черного дракона.

Осенью, в седьмом месяце, умер нэсин чвапхён Конджи.

В четвертом году[560]

Осенью, в восьмом месяце, пёнгван чвапхён Хэгу, узурпировав власть, вопреки законам вознамерился свергнуть государя, и ван не смог пресечь его [замысел]. В девятом месяце ван выехал на охоту и ночевал вне [дворца]. Хэгу подослал бандита убить его. Так погиб [Мунджу].

Ван Самгын[561]<иногда называют Имголь[562]>

[Он] был старшим сыном вана Мунджу. Когда скончался ван [Мунджу], он взошел на престол /691/ в возрасте 13 лет. [Поэтому] все дела управления армией и государством поручил чвапхёну Хэгу.

Во втором году (478 г.)

Весной чвапхён Хэгу и ынсоль Ёнсин собрали своих сторонников и подняли мятеж в крепости Тэду. Ван повелел чвапхёну Чиннаму с двумя тысячами воинов подавить их, но [тот] не смог, поэтому [ван] во второй раз повелел тыксолю Чинно повести 500 лучших воинов [против мятежников], и [таким образом] уничтожили Хэгу. Ёнсин бежал в Когурё. Взяли его жену и детей и отрубили им головы на унджинском рынке.

Рассуждение [историографа Ким Бусика]

По установлениям Чунь-цю, если убит государь, а злодей не наказан, то такое глубоко осуждается: это означает, что не оказалось истинных подданных. Хэгу злодейски убил Мунджу, а его сын Самгын, взошедший после этого [убийства], не только не смог казнить его, но даже поручил ему управление государством. [Затем] тот захватил крепость и поднял мятеж, поэтому пришлось дважды поднимать крупные силы для его подавления. Недаром говорится: «Если не остерегаться тонкого инея, то можно дождаться и прочного льда; если не погасить мерцающей искры, то