— Значит, все мои поступки определяются Богом?

— Или природой, или законами природы. Спиноза считал Бога (или законы природы) внутренней причиной всего сущего. Именно внутренней, а не внешней, поскольку внешне Бог выражает себя исключительно через законы природы.

— Боюсь, я не улавливаю разницы.

— Бог — не кукловод в театре марионеток, который дергает за веревочки, определяя таким образом все происходящее. Подобный «марионеточник» управляет куклами извне, а потому является внешней причиной их движений. Бог же правит миром не так. Он правит с помощью законов природы, а потому Бог — или природа — и есть внутренняя причина всего происходящего. Другими словами, все, что случается, должно было случиться. Спиноза придерживался детерминистского взгляда на мир.

— По-моему, ты уже говорил нечто похожее.

— Ты, вероятно, имеешь в виду стоиков. Они тоже подчеркивали, что в мире не происходит ничего случайного. Вот почему важно было встречать все события со «стоическим спокойствием». Человек не должен позволять чувствам брать над ним верх. Такова вкратце этика Спинозы.

— Мне кажется, я понимаю его. Но меня не привлекает мысль о том, что не я сама определяю свои поступки.

— Давай еще раз обратимся к мальчику из каменного века, жившему тридцать тысяч лет назад. Когда мальчик вырос, он стал ходить с копьем на диких животных, потом полюбил женщину, которая родила ему детей. Кроме того, он наверняка поклонялся племенным богам. Неужели ты будешь утверждать, что все это он решил для себя сам?

— Не знаю.

— Или возьмем, к примеру, африканского льва. Ты что, думаешь, он сознательно решил жить хищником и потому бросается на хромающую антилопу? Может, он предпочел бы стать вегетарианцем?

— Нет, лев следует своей натуре.

— Верно, или законам природы. Что делаешь и ты, София, поскольку ты тоже часть природы. Ты, конечно, можешь (не без помощи Декарта) возразить, что лев — животное, а не человек с его свободным разумом. Но подумай о новорожденной крохе. Она кричит и скандалит. Не получив молока, она будет сосать палец. Есть ли у этой малышки свобода воли?

— Нет.

— Когда же девочка обретет ее? В два года она бегает вокруг и тычет пальцем во все подряд. В три года она скандалит с мамой, а в четыре вдруг начинает бояться темноты. Где тут свобода, София?

— Не знаю.

— Когда ей исполняется пятнадцать, она встает перед зеркалом и пробует краситься. Может, она теперь принимает собственные решения и поступает, как ей вздумается?

— Понятно.

— Конечно, она София Амуннсен, но она тоже следует законам природы, не осознавая этого из-за сложной сети причин, стоящих за каждым ее поступком.

— По-моему, объяснений достаточно.

— И все же я попрошу тебя ответить на последний вопрос. В большом саду стоят два дерева. Одно из них растет на плодородной земле и освещается солнцем, оно не испытывает недостатка в воде и полноценном питании. Второе растет в тенистом месте, на скудной почве. Какое же из двух приносит больше плодов?

— Конечно, дерево, у которого лучше условия для роста.

— Согласно Спинозе, такое дерево обладает полной свободой развивать свои потенциальные возможности.

Но если это яблоня, она все равно не сможет родить груши или сливы. Так же и с нами, людьми. Нашему развитию и достижению личностной зрелости могут помешать, например, политические события, на нас могут давить внешние обстоятельства. Мы живем как свободные личности, только если имеем возможность «свободно» развивать свои потенциальные возможности. Тем не менее внутренние задатки и внешние обстоятельства определяют в нашей жизни не меньше, чем у мальчика из долины Рейна, у африканского льва или у яблони в саду.

— Ты меня давно убедил.

— Спиноза настаивает на существовании лишь одного создания, которое целиком и полностью является «причиной самого себя» и может действовать абсолютно свободно. Такое свободное и «неслучайное» развитие свойственно только Богу, или природе. Человек может стремиться к свободе, чтобы жить без внешнего давления, но он никогда не сумеет достичь свободы воли. Мы не вольны определять, что происходит с нашим телом, которое является модусом атрибута протяжения. Не в наших силах и «выбирать», о чем думать. Итак, человек не обладает свободной душой, она фактически находится в плену механического тела.

— Вот это мне понять труднее.

— Согласно Спинозе, достичь подлинной гармонии и счастья человеку мешают его страсти, в частности вожделение и тщеславие. Но если мы признаем неслучайность всего происходящего, то можем добиться интуитивного постижения природы в ее целостности, можем прийти к ясному ощущению того, что все взаимосвязано, все представляет собой единое целое. Наша цель — попытаться охватить все одним взглядом. Лишь в этом случае нас ждет величайшее счастье и душевное спокойствие. Такой взгляд Спиноза и называл «sub specie aeternitatis».

— Что значит?…

— «С точки зрения вечности». Кажется, мы с этого начали?

— Этим надо и кончить. Мне давно пора домой.

Альберто встал и, сходив к книжной полке за блюдом с фруктами, поставил его перед Софией.

— Может, успеешь перед уходом?

София взяла себе банан, Альберто — зеленое яблоко.

Оторвав верхушку, девочка принялась чистить банан.

— Здесь что-то написано, — вдруг сказала она.

— Где?

— Изнутри банановой кожуры. Как будто черной тушью…

Склонившись к Альберто, София показала ему банан. Учитель философии вслух прочел:

Это опять я, Хильда. Я ведь присутствую везде, дитя мое. Поздравляю с днем рождения!

— Очень смешно, — сказала София.

— Он придумывает все более замысловатые трюки.

— Но ведь это невозможно… Ты не знаешь, в Ливане растут бананы?

Альберто пожал плечами.

— Во всяком случае, я не буду его есть.

— Ну и оставь. Конечно, только ненормальный может поздравлять дочку с днем рождения внутри неочищенного банана. С другой стороны, он весьма изобретателен…

— Да, он человек неординарный.

— Итак, мы можем констатировать, что у Хильды изобретательный отец. Право же, он не глуп.

— Я уже сказала, что согласна. В таком случае, может быть, именно он заставил тебя в прошлый раз назвать меня Хильдой? Может, он вкладывает нам в рот все наши слова?

— Такую возможность не следует исключать. Всё, однако, нужно подвергать сомнению.

— А вдруг наше существование вообще только сон…

— Не будем спешить с выводами. Все может объясняться предельно просто.

— Как бы то ни было, мне пора бежать. Мама уже заждалась.