Трое полицейских помчались в отсек, где были камеры предварительного заключения. Шарко держался на адреналине, но силы его были на исходе, он это знал. Ему надо было отдохнуть хоть два-три часа.

Он открыл окошко в тяжелой железной двери.

Дамбр лежал на полу.

– Черт! Вызовите «скорую»!

Шарко отодвинул тяжелый засов и вбежал в камеру. Дамбр воткнул себе в горло шариковую ручку и держал ее теперь на раскрытой ладони. Кровь вытекала толчками, ручка, должно быть, задела артерию или вену. Франк попытался остановить кровотечение, но, как ни зажимал большим пальцем рану, кровь продолжала течь. Попробовал и Бланкар, тоже безуспешно.

Десны Дамбра были в крови.

– Ну как оно?

– Ты будешь жить, подонок!

– Вы хотите спросить… как он узнал?

Шарко на четвертой скорости стащил с себя куртку и вытер кровь. Потом прижал ткань к ране.

– Человек в черном… У нас был код. Я должен был… повторять две его… первые реплики… каждый раз, когда он связывался со мной…

Он длинно выдохнул.

– Вот так… он узнал с самого начала, что… есть проблема. Вы думали, я пошел на сотрудничество… А я предупредил его…

Его голос становился все тише, превращаясь в шепот. Он поднял остекленевшие глаза на склонившихся над ним двух полицейских. В полумраке поблескивали его зубы.

– Найдите вход в… Черную комнату. И вы поймете их силу… их могущество…

Шарко приблизил ухо, чтобы лучше уловить шепот.

– Что за комната?

– Черная комната. Место всех… всех извращений. Логово абсолютного Зла… Там корчится дьявол… Я знаю, что она существует, что это не миф, он мне о ней говорил…

Окровавленная улыбка.

– Найдите Черную комнату для меня… Она вас… приведет прямиком в ад, там мы и встретимся…

Последний выдох – и все.

Его грудь замерла окончательно.

– Черт!

Шарко отнял залитые кровью руки.

Он покачал головой, когда Казю вернулся в камеру и сообщил, что «скорая» уже едет.

Шарко, Казю и Бланкару устроили разбор полетов в кабинете Клода Ламордье.

Сыщики из уголовки выложили все факты как есть. Джеки Дамбр, по всей вероятности, прихватил ручку у себя дома, когда они привели его туда, чтобы связаться с человеком, скрывающимся за всем этим делом. Они нашли его лежащим в камере, и Шарко, Казю и Бланкар сделали все, чтобы остановить кровотечение, но тщетно.

Кто виноват? Кто наживет неприятности и заплатит «за разбитые горшки»? Клод Ламордье предупредил: будет внутреннее расследование и сотрудники Главной инспекции полицейских служб сыграют свою роль. Но сыщики решили, что инспекторы полиции тоже люди и лучше, чем кто бы то ни было, знают, что творится сейчас на набережной Орфевр. Знают, что это дело не укладывается ни в какие рамки.

Шарко упомянул о последних словах, которые сказал ему хакер перед смертью:

– Он говорил мне о Черной комнате. Она существует.

– А что это такое?

– Место, где находится худшее и где мы сможем добраться до Человека в черном. Что он разумел под «худшим» – не знаю. Но он не первый говорил об этой комнате. Она уже фигурировала в нашем предыдущем деле.

– Есть ниточки, чтобы узнать, где находится это место?

– Никаких. Ничего конкретного, только расплывчатые словеса. Во всяком случае, Дамбр знал о Человеке в черном много больше, чем дал нам понять.

Ламордье отпустил их. Три лейтенанта пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Когда Франк вернулся домой около шести утра, Мари Энебель испуганно вскрикнула, увидев кровь на его куртке, полах рубашки и брюках. Близнецы уже проснулись и играли на ковре, катая машинки.

– Боже мой, Франк, что случилось?

– Сложное дело…

Мари не стала настаивать. Лицо Франка просияло, когда дети кинулись к нему. Он раскинул руки и крепко прижал своих сыновей к груди. Не будь здесь Мари, напряженно всматривавшейся в каждую черточку его лица, этот бывалый следователь с дубленой шкурой наверняка залился бы горючими слезами. Плакал бы до изнеможения. Рыдал обо всех разбитых семьях, о Николя, о Камиль. Он никогда не говорил своим маленьким сыновьям, что любит их, – Адриен и Жюль пока что понимали лишь самые простые слова, – но в этот момент был полон любовью.

В дверях комнаты появилась Люси, в маске, зажимая на шее воротник хлопчатобумажного халата. Она держалась на ногах, но стояла согнувшись, словно на ее плечи легла вся тяжесть мира. Улыбка Франка тотчас погасла, когда глаза его встретились с глазами подруги. Губы сжались до тонкого шрамика.

Раскрытая ладонь Мари Энебель мелькнула в поле его зрения.

– Жюль, Адриен, пойдемте со мной! – Она посмотрела на Шарко. – Я сварю кофе. Это быстро…

Франк кивком поблагодарил ее. Он оторвался от своих детей, ощущая ком в желудке. Они были такие маленькие, такие хрупкие… Мари скрылась с ними в кухне и закрыла за собой дверь. Шарко поднял глаза на Люси:

– Как ты себя чувствуешь?

– На ногах держусь.

Она смотрела на его костюм… Кровь на рукавах… Шарко достал из кармана новенькую маску и осторожно надел. Потом он кинулся к Люси и обнял ее с той же силой, с тем же жаром, что и близнецов.

– Мне так повезло, что вы у меня есть, все трое.

Люси погладила его по спине. Он навалился на нее всем своим весом.

– Расскажи мне. Что случилось?

Франк глубоко вдохнул, и слова, застрявшие в горле, наконец вырвались наружу:

– Камиль… Она умерла.

Люси пошатнулась. Дальнейшее свелось к череде вспышек и звуков в ее голове. Она видела себя плачущей в объятиях Франка, слышала, как бегают близнецы, потом, словно издалека, голос матери, и наконец над ней склонилось лицо в маске, а сама она лежала на кровати в лихорадке. В мозгу бились слова: похищение… хакер… Человек в черном…

Она вернулась в гостиную час или два спустя, точно она не помнила. Зато твердо знала теперь, что Камиль мертва, что они ее похитили и убили неописуемым образом в зловещем подземелье.

Ее мать вышла за покупками. Франк съежился на диване, неподвижный, не сводя глаз с игравших перед ним детей. Выглядел он не лучше ее. Люси редко видела его в таком унынии. Она выпила большой стакан воды, продезинфицировала руки, надела маску и присела на краешек дивана.

– Что же теперь будет?

Франк с трудом выпрямился. Было 9:30.

– На набережной Орфевр массово мобилизуются ресурсы. По словам Ламордье, половина команд уголовки – или того, что от нее осталось, – будет работать над этим делом, а он берет на себя руководство и станет нашим непосредственным начальником.