— Мой муж работает в партии[133], в отделе службы радиосвязи. И он говорит, что все эти помехи являются результатом работы нелегального передатчика…

Понизив голос, соседка доверительно сообщила:

— Муж уже написал донесение о своих наблюдениях и после возвращения из командировки передаст своему руководству. Он позаботится, чтобы в следующую пятницу оцепили и обыскали наш квартал…[134]

«Соня» поняла, что над ней нависла реальная угроза. Но до пятницы оставалось еще два дня, и ей необходимо провести еще один сеанс радиосвязи с Центром. У разведчицы было срочное донесение, и она решила рискнуть — еще раз выйти в эфир.

Прежде чем связаться с Центром, «Соня» проверила, есть ли свет в квартире нациста. Света не было. Зашифровав донесение, «Соня» также сообщила в Центр причину, из-за которой она больше не сможет в Данциге выходить в эфир.

Проведя сеанс связи с особыми мерами предосторожности, «Соня» быстро разобрала передатчик и замаскировала его детали в патефон. На следующий день она отнесла этот инструмент к одному из товарищей группы «Петера».

Это был последний сеанс связи «Сони» из Данцига. В вольном городе «Соня» находилась около четырех месяцев. Помогали ей выполнять задания Центра ее дети — Миша и Янина. Ни немецкая, ни польская контрразведки не могли предположить, что эта женщина, обремененная заботами о малолетних детях, является активным сотрудником советской военной разведки, проводит тайные встречи с руководителями разведывательных групп и обеспечивает их радиосвязь с Центром.

Центр направил в Данциг другого радиста. В марте 1937 года «Соня» возвратилась в Варшаву. По ее просьбе Рольф подобрал новый дом в лесном массиве, в сорока минутах езды на автобусе от Варшавы в местечке Сколимов. Вилла называлась «Йоаська». «Соне» казалось, что в этом названии имелись какие-то китайские звуки. Это радовало ее — за годы работы на Дальнем Востоке она искренне полюбила Китай и его народ, который вел активную борьбу за свою свободу против японцев. Место было удобным для проживания, для ведения сеансов радиосвязи и отдыха детей…

В мае 1937 года «Соня» получила из Москвы указание о том, что ей следует встретиться в Варшаве с представителем Центра. Встреча была назначена на улице Новы Свят, было указано точное время и место предстоящего контакта. «Соню» удивило то обстоятельство, что Центр не сообщил ей примет своего представителя, а также не прислал положенных в таких случаях пароля и отзыва.

В указанное время «Соня» вышла на место встречи и только там поняла, что отступление от строгих правил разведывательной работы было сделано Центром не случайно. На обусловленном месте разведчица увидела знакомого полковника из Центра — Гая Лазаревича Туманяна…

Визит Туманяна был вызван многими причинами. В мае 1937 года в Разведуправлении Красной Армии начались серьезные кадровые изменения, связанные с перестановками в высшем эшелоне руководящего состава военной разведки. По решению Политбюро 11 января 1937 года с должности заместителя начальника Развед-управления был снят А. X. Артузов.

Новым заместителем тем же постановлением назначен старший майор госбезопасности М. К. Александровский.

Это была еще одна малооправданная замена, которая не сулила военной разведке ничего хорошего. Александровский занимался контрразведывательной деятельностью — сложной, напряженной и важной для безопасности государства. Но работа в разведке требовала другого склада ума, другой специальной подготовки, другой школы. Опыт контрразведчика Александровского менее всего был пригоден для такой службы, как военная разведка, которая нуждалась не в ослаблении, а в усилении всей ее системы.

В 1937 году на военную разведку обрушилась волна сталинских репрессий[135]. Теряя кадры в ходе кампании по «борьбе с врагами народа», разведка продолжала перестраиваться, приспосабливаться к новым условиям, стремилась не терять, а, наоборот, укреплять свои позиции за рубежом. Это был сложный, напряженный и героический труд, главная цель которого было создание в странах, враждебно относившихся к Советскому Союзу, агентурной сети, способной действовать как в мирное, так и в военное время.

Необходимость укрепления резидентур военной разведки и проведения других организационных мероприятий была более чем очевидна оперативным офицерам и руководителям Разведуправления среднего звена. Они управляли работой зарубежной агентуры и обрабатывали поступавшие от источников сведения. Эти офицеры подбирались для работы в разведке в военных академиях, где получили хорошее образование, но не имели личного опыта зарубежной работы.

Сталинские репрессии вырвали из Разведуправления многих, но не всех мастеров разведывательного дела. Оставшиеся в Разведупре специалисты учили новых товарищей, передавали им опыт агентурной работы. Среди тех, кто занимался этим благородным делом, возрождал разведку были Мария Полякова, Гай Туманян и другие разведчики.

В 1937 году стало уже очевидным, что фашистская Германия является самым сильным в военном отношении государством Западной Европы. В Центре накапливалась тревожная информация, свидетельствовавшая о нарастании новой военной угрозы для Советского Союза. Эта угроза надвигалась на западе — со стороны Германии, на Дальнем Востоке — со стороны Японии.

Несмотря на кадровые перестановки, комкор С. М. Урицкий, который в 1937 году был начальником Разведуправления, продолжал дело Я. Берзина — он укреплял резидентуры военной разведки в Румынии, Чехословакии, Швейцарии, Бельгии, Югославии, Италии и других европейских странах. Эти резидентуры должны были заниматься сбором сведений о германской армии, о ее военном и экономическом потенциалах и о возможных союзниках третьего рейха в случае возникновения войны против СССР.

Польша не могла быть союзником Германии. Но как долго она продержится в условиях резкого нарастания немецкой военной мощи? Этот вопрос касался безопасности СССР, ведь польская армия, о состоянии которой в Разведуправлении Красной Армии было достаточно сведений, не представляла для вермахта какой-либо серьезной силы…

Туманян прибыл в Варшаву для активизации работы резидентур «Альбер» и «Арбин», а также для проверки работы «Сони» и оказания ей помощи.

Туманян был для «Сони» не только ее непосредственным начальником, но и другом, которому она доверяла некоторые тайны своей личной жизни. Гай Лазаревич был старше «Сони» на шесть лет. Возможно, это позволяло «Соне» откровенно рассказывать Туманяну о своих отношениях с Рольфом и Иоганном. С другими коллегами по разведке она бы на такие разговоры никогда не решилась.

Во время тайного визита в Варшаву Туманян поинтересовался, как у «Сони» обстоят дела с Рольфом. «Соня» могла бы и не отвечать на этот вопрос, но, доверяя Гаю Лазаревичу, она сказала: