Эмпории хотелось знать о Нью-Йорке все – она много читала об этом городе, смотрела передачи по телевизору. Адриан, как мог, описал Нью-Йорк, рассказал о своей жизни там, о колледже, первой работе, о людных улицах и бесконечных витринах магазинов и лавочек, об этнических группах, населяющих мегаполис, о бурной ночной жизни. И тут возле дома остановилась пожилая женщина и окликнула:

– Привет, Эмпория!

– Доброе утро, Дорис. Заходи, посидим вместе.

Дорис не колебалась. Эмпория познакомила ее с Адрианом, они обошлись без рукопожатий. Дорис оказалась женой Германа Гранта и самой близкой подругой Эмпории; жили они напротив, через улицу. Если женщина и нервничала, общаясь с Адрианом, то виду не подавала. Через несколько минут соседки принялись обсуждать нового священника: этот человек им, похоже, не слишком нравился, – а потом перешли к сплетням, ходившим среди прихожан. И на какое-то время напрочь забыли об Адриане, а тот слушал их с интересом и легкой улыбкой. Покончив с церковью, они принялись перемывать косточки знакомым и членам их семей. У Эмпории детей не было, зато у Дорис хватало на двоих: целых восемь, почти все переехали на Север, – тридцать внуков и еще несколько правнуков, правда, еще совсем маленьких.

Адриан слушал примерно час, затем вмешался, воспользовавшись короткой паузой:

– Вот что, Эмпория, мне надо сходить в библиотеку, поискать кое-какие книги. Наверное, это далеко, пешком не дойти.

Эмпория и Дорис как-то странно посмотрели на него, но промолчали. С первого взгляда было ясно: Адриан слишком слаб, ему и до конца улицы не дойти. Тем более в такую жару. Да бедняга просто свалится, не сделав и нескольких шагов от розового домика.

В Клэнтоне была всего одна библиотека, неподалеку от центральной площади; о том, чтобы создать филиал в Лоутауне, и речи не могло быть.

– А как вы сами до города добираетесь? – спросил Адриан. Машины у Эмпории не было.

– Вызываем «Черно-белое».

– Кого?..

– «Черно-белое» такси, – ответила Дорис. – Только на нем и ездим.

– А ты не знал про «Черно-белое»? – спросила Эмпория.

– Да меня не было четырнадцать лет.

– Ах да, верно. Это долгая история. – И Эмпория уселась поудобнее, готовясь начать рассказ.

– Да уж, – заметила Дорис.

– Есть тут у нас два брата. По фамилии Гершель. Один черный, другой белый, примерно одного возраста – ну, где-то лет под сорок. Да, Дорис?

– Да, примерно под сорок.

– Отец у них один, а вот матери разные. Одна здешняя, другая откуда-то еще. Отец давным-давно смылся, и братья знали правду, но никак не могли с ней примириться. Ну а потом подружились и признали то, что было уже известно всему городу. Да они даже похожи, верно, Дорис?

– Белый – тот повыше будет, а у цветного зеленые глаза, представляете?

– Да. Так вот: решили они создать свою компанию. Такси. Купили пару стареньких «фордов» с пробегом по миллиону миль. Покрасили их черной и белой краской – отсюда и название фирмы. Забирают людей с окраин и везут в центр, туда, где чистые дома и шикарные магазины. Ну а потом сажают тамошних жителей и везут обратно. То есть сюда.

– Зачем? – спросил Адриан.

Эмпория и Дорис переглянулись, потом потупили взоры. Адриан почувствовал: тут пахнет очередной тайной – и не отставал:

– Ну скажите же мне, дамы: зачем белые люди приезжают сюда на такси?

– Они в покер здесь играют, – неохотно ответила Эмпория. – Так говорят.

– И еще – женщины, – тихо добавила Дорис.

– И виски из-под полы купить можно.

– Понимаю… – протянул Адриан.

Теперь, когда всплыла правда, все трое какое-то время сидели молча и наблюдали за молодой мамой, которая шла по улице с бумажным коричневым пакетом с покупками.

– Так, значит, я могу позвонить одному из Гершелей и договориться, чтобы он отвез меня в библиотеку? – спросил Адриан.

– Да я сама позвоню. Они меня хорошо знают.

– Они вообще славные ребята, – вставила Дорис.

Эмпория ушла с крыльца в дом. Адриан улыбнулся, продолжая размышлять над забавной историей братьев по фамилии Гершель.

– Хорошая она женщина, – сказала Дорис, обмахиваясь веером.

– Да, очень, – согласился он.

– Но так и не встретила своего мужчину.

– А вы давно знакомы?

– Нет, не очень. Лет тридцать, наверное.

– Целых тридцать лет?.. И это, по-вашему, недолго?

Она усмехнулась:

– Может, для вас это и большой срок, но я выросла здесь, среди этих людей, и выросла уже очень давно. Как по-вашему, сколько мне?

– Сорок пять.

– Вот льстец! Да мне через три месяца стукнет восемьдесят!

– Быть того не может.

– Вот те крест.

– А Герману сколько?

– Говорит, восемьдесят два, но с виду не дашь.

– И сколько вы уже женаты?

– Поженились, когда мне было пятнадцать. Давно.

– И у вас восемь детей?

– Да, от меня восемь. А вообще у Германа одиннадцать.

– Как же это получилось, что у него больше детей?

– Да у него трое побочных.

Адриан решил, что вдаваться в подробности и затрагивать тему внебрачных детей не стоит. Может, он понял бы все это, если бы прожил в Клэнтоне всю жизнь. А может, и нет. Вернулась Эмпория с подносом, на котором стояли стаканы и кувшин воды со льдом. Чтобы снять напряжение, Адриан заранее договорился с ней, что будет пользоваться одними и теми же стаканом, тарелкой, миской, вилкой и ложкой. Она налила воды со льдом, бросила ломтик лимона в выбранный им стакан – сувенир с ярмарки, помеченный 1977 годом.

– Дозвонилась до белого Гершеля. Будет здесь через минуту, – сказала Эмпория.

Они не спеша потягивали холодную воду, обмахивались бумажными веерами и говорили о жаре.

– А знаешь, Эмпория, – сказала Дорис, – он думал, что мне сорок пять. Ну как тебе это нравится?

– Белые ни за что не определят, сколько нам лет. А вот и такси.

Очевидно, во вторник утром вызовов было не много – машина подъехала через пять минут после звонка Эмпории. И действительно это оказался старенький черный «форд» с номерами телефонов на бампере, белыми дверцами и белым капотом, с начищенными до блеска колесными дисками.

Адриан поднялся и медленно выпрямился, точно обдумывая следующее свое действие.

– Вернусь через час или около того. Хочу найти в библиотеке несколько книжек.

– Думаете, справитесь? – озабоченно осведомилась Эмпория.