Я знал, что мы, по сути, работаем мусорщиками: очищаем платформы метрополитена и старые здания от призраков, но меня это не тревожило. Впервые за всю свою жизнь я был счастлив. Однако внутренне перемениться я не мог. Другие изначально были обычными полицейскими. Я был ученым. Врачом. Исследователем.

В те времена существовал способ лечения шизофрении, который назывался инсулиновой шокотерапией. На протяжении нескольких недель пациента регулярно привозили в клинику и вводили в инсулиновую кому, каждый раз все глубже и глубже. В конце концов повторяли это каждый день, кома длилась примерно по часу. Не слишком полезное лечение, да и результаты были сомнительными. Но я воспользовался этим в своих целях. Я разработал серию опытов, позволяющих протестировать различные участки мозга, я хотел выяснить, с каким из них связано возникновение нашего дара. Но для этого нужно было воспроизводить условия, в которых впервые проявляется дар. А именно, нужно было привести пациента в состояние, пограничное со смертью. Именно это и происходит при инсулиновой шокотерапии. Это называется паранормальной нейропсихиатрией, я один во всем мире владел этими навыками.

Мое официальное положение давало мне неограниченный доступ в нужные мне сферы, в полиции уже знали, что я врач. Я вернулся туда, где работал раньше. Идея была проста. Взять знакомых мне подростков, наделенных даром, сказать им, что они подвергнутся экспериментальному лечению. Достать инсулин не так уж сложно, ввести человека в диабетическую кому еще проще. В этом есть свой риск, но я действовал осторожно, без ущерба для их здоровья. Кроме того, я ведь работал с малолетними правонарушителями, которых общество признало неисправимыми. Я проводил исследования на протяжении двух лет, с одними и теми же испытуемыми, вводя каждого в кому примерно по двенадцать раз. Я наблюдал их физическое и психическое состояние.

— Никто, разумеется, не знал о моих опытах, — продолжал Ньюмен. — Результаты я собирался раскрыть только тогда, когда они будут неопровержимыми, — я знал, что после этого мне наверняка дадут лабораторию и возможность продолжать исследования. Открыть, как возникает способность видеть умерших? Это многого стоит. Я продолжал выполнять свои прямые обязанности — освобождал здания от призраков, запускал поезда, занимался текучкой. А в свободное время я делал свою основную работу. Я как раз нашел пятую испытуемую, молоденькую девушку. Начал с ней работать. Я и по сей день не знаю, что случилось. Я усыпил ее, а она не очнулась. Тут-то власти и обратили внимание на мою деятельность. Им бы поблагодарить меня, подумаешь — одна ошибка. Дождешься.

Я больше не сомневалась, что Ньюмен говорит правду. Да, он был убийцей, злодеем, но он не был лжецом. По крайней мере, сейчас он не лгал.

— Принимая тебя на работу, любая секретная государственная структура создает себе одну проблему: тебя уже не уволишь. Под суд меня отдать они тоже не могли. Нет… все нужно было проделать без всякого шума. Меня изгнали с этой станции, лишили всех полномочий, отобрали терминус. В тот день я пришел сюда поговорить с коллегами-«духами» и забрать один терминус. Мне он был нужен. Я не мог жить, как раньше, беззащитным. Я принес пистолет, потому что… я должен был их как-то вразумить, заставить отдать мне прибор. Не удалось. Они отказались вразумляться. Наверное, думали, что я не выстрелю…

— Каллум! — слабо произнес Стивен.

— Пусть умирает, — сказал Ньюмен. — Или спасай его, прямо сейчас.

— Покажи, — потребовал Каллум. — Сначала покажи шприц.

— Не могу, — ответил Ньюмен. — Не могу, пока вы не опустите терминусы на землю и не толкнете ко мне.

— А если ты врешь?

— Ты теперь знаешь мою историю. Знаешь, почему я совершал убийства. Знаешь, что мне нужно. Мне нужно спасти его твоими руками. Нужно обеспечить безопасность тех, кто наделен даром. А еще мне нужно обеспечить свою безопасность. Так почему бы нам всем не разойтись с миром?

Потом он посмотрел на меня.

— Аврора, — сказал он, — ты проявила исключительное мужество, а ты ведь даже не наш сотрудник. Ты рискнула жизнью, чтобы спасти других. Клянусь тебе, если ты положишь его на землю и толкнешь в мою сторону, я сдержу свое обещание. Дай его мне.

Стивен уронил голову. Видимо, он понял, что я сейчас сделаю, и не мог этого видеть. А я не могла видеть, как он умирает. Я медленно опустила терминус на грязный пол и подтолкнула. Он остановился совсем рядом с Ньюменом.

Я сложила оружие — теперь вся ответственность легла на Каллума. Выглядел он немногим лучше Стивена. Некоторое время он переминался с ноги на ногу, будто собираясь убежать. Тело было готово, разум — нет.

— Теперь ты, сынок, — сказал Ньюмен.

— Я тебе не сынок! И не смей мною командовать!

Ньюмен закрыл рот и развел руки в стороны, превратившись в крупную, открытую мишень.

— Решай, — сказал он. — Я ко всему готов. Если ты готов убить друга и жить дальше, я готов закончить свой путь прямо здесь. Схватка была благородной.

Стивен уже не мог ни о чем просить. Он привалился к стене, полузакрыв глаза. Каллум перекатился на пятки, согнул колени. Вот сейчас. Я была в этом уверена.

А потом он разжал пальцы и выпустил терминус.

— Подтолкни ко мне, — тихо скомандовал Ньюмен.

Каллум точнейшим движением ребра стопы послал терминус прямо на Ньюмена. Я никогда не видела на человеческом лице такой муки. Каллум провел руками по щекам и задержал их там, будто молясь.

— Давай лекарство, — потребовал он.

— Только когда получу третий, — сказал Ньюмен.

Его поведение тоже изменилось. Глаза расширились, из него била энергия — он выглядел живым.

— Третий не здесь, — сказал Каллум.

— Лжешь!

Пронзительный вопль, эхо заметалось под потолком.

— Он не здесь, — повторил Каллум, отводя руки от лица и вздыхая. — Но если ты его спасешь, я отведу тебя в нужное место.

— Ну нет, — ответил Ньюмен и начал расхаживать взад-вперед. — Он умрет, понимаешь? По твоей вине. Слышишь? По твоей вине!

Вопль Ньюмена был обращен к незримому третьему — Ньюмен все еще верил, что тот таится где-то в темноте, на лестнице, в одном из туннелей. Он схватил оба терминуса, лежавшие у его ног, и принялся расхаживать взад-вперед, заглядывая в арочные проходы, проверяя лестницы, выискивая последнего «духа». Стивен погибнет зазря, остается одно…

Остается одно: уговорить Ньюмена, а сделать это может только тот, кому он доверяет. Тот, кто не представляет собой угрозы. Тот, с кем он уже говорил. Например, я.

— Я тебя отведу, — сказала я.

От лестницы донесся звук — Стивен тихо застонал, услышав эти слова. Ньюмен остановился и уставился па меня диким взглядом. Вернулся к кассе, шлепнул об пол оба терминуса, разломал дешевую оболочку, будто вскрыв два пластмассовых пасхальных яйца. Выдрал изнутри провода, вытащил бриллианты и бросил выпотрошенные телефоны на пол. После этого подобрал свой нож, лежавший на столе. Несколькими размашистыми шагами пересек помещение и подошел ко мне вплотную.