— Согласен.— Кривая моего настроения, упавшая было до минусовой отметки, пошла вверх.— Только, если можно, будь, пожалуйста, убедительным, чтобы никому не пришла в голову абсурдная мысль поставить под сомнение исход поединка.

Он ничего не ответил, но дальнейшие события наглядно продемонстрировали, что потусторонние создания не лишены актерских задатков и, если захотят, могут быть весьма убедительными на сцене.

* * *

Глупый мальчишка вытянул меч и на негнущихся от страха ногах шагнул навстречу своей смерти.

«Сейчас пути человека и демона пересекутся, и все кончится.— Мысли Фромпа были легки и приятны, какими и должны они быть у человека, не только избавившегося от врага, но и сумевшего заработать на его убийстве впечатляющую сумму наличными.— Вот почему по-настоящему умный...»

Но закончить мысль не удалось, так как произошло нечто невероятное: нечто такое, отчего у впечатлительного человека может случиться инфаркт, а у личности с крепкими нервами — приступ панического ужаса.

То, что еще секунду назад являлось сгустком тумана, белым облаком, лишь отдаленно, общими контурами напоминающим живое существо, неожиданно стремительно разрослось до поистине гигантских размеров, уперевшись «головой» в прутья магической клетки. И все присутствующие увидели, каким должен быть древний демон — создание, не подвластное ни пространству, ни времени, и только каким-то чудом заключенное в оковы проклятия, сдерживающего его невероятную, ни с чем несравнимую мощь.

Шесть огромных рук ужасного чудовища устремились навстречу крошечной фигурке смельчака, пытающегося мечом-булавкой совершить невозможное. И в то самое мгновение, когда конечности демона практически схватили несчастного, бесполезное лезвие достигло ступни гигантской ноги, и...

Рев, огласивший своды огромного «колизея», можно было услышать на расстоянии многих миль. Такого невыносимого крика страдания, в котором сплелись воедино страх, боль, отчаяние, гнев и нечеловеческая тоска по навсегда утерянной свободе, не слышало ни одно человеческое ухо, наверное, со времен сотворения мира.

Если бы не местная акустика, основанная на каком-то особенном заклятии, наверняка у всех без исключения зрителей полопались бы барабанные перепонки. Однако магия выдержала, хотя и не полностью, но все же приглушив этот безумный рев до более или менее приемлемого уровня, поэтому, за редкими исключениями, публика не пострадала.

Лишившийся дара речи Фромп увидел, как огромная фигура дьявольского создания медленно, словно во сне, начала заваливаться на спину, и, когда она наконец достигла земли, Арена содрогнулась от такого мощного толчка, будто на нее упал не бестелесный демон, а весь огромный королевский дворец.

В свете последних событий такое сравнение было весьма кстати: потеря огромной суммы в десять миллионов золотых вкупе с половиной королевства была равнозначна низвержению королевской власти.

— Как?! Как это может быть? — спросил король, обращаясь к своему главному советнику.— Ведь этого демона убить невозможно!

Убеленный сединами и умудренный опытом человек, впервые увидевший в глазах своего владыки растерянность, только и смог, что выдавить из себя:

— Не имею ни малейшего понятия, мой господин!

— Они что, сговорились?

— С Адвастмону невозможно договориться, потому что его не интересуют дела смертных,— почтительно ответил старец.

— Но ты же прекрасно знаешь, что эта бесполезная железка в руках мальчишки не могла уничтожить того, кто неподвластен даже воле древних богов!

— Знаю,— печальным эхом отозвался колдун.— И тем не менее демон повержен.

Они могли говорить совершенно спокойно —магия защищала этих двоих от рева взбесившейся толпы, которая не только стала свидетельницей небывалого события — победы на «Арене искупления», но и увидела, как человек низверг огромного демона.

— Если адская тварь повержена, значит, она мертва? — Король желал знать все до конца.

— Адвастмону нельзя убить, нельзя даже теоретически,— устало, словно прописную истину, не требующую доказательств, повторил мудрец.

— Получается, это чистой воды обман! — Глаза взбешенного монарха метали молнии.— Прямо сейчас мы объявим, что результат седьмого раунда аннулирован вследствие предумышленного сговора.

— Мой господин...— Слова давались с трудом, но старец все же не мог промолчать.— Во-первых, народ не поймет этого шага, что чревато бунтом, а во-вторых, если вы выпускаете создание, которое в принципе не может умереть, то победа остается за тем, кто поверг противника на землю. Это древнее правило закреплено в священной книге Арены. Как мне кажется,— продолжал убеленный сединами вельможа,— нужно на время отступить, разыграв роль кристально честного короля, что, несомненно, поднимет ваш рейтинг в глазах подданных, а затем мы наверстаем упущенное.

— Какой, к черту, рейтинг?! — Фромп буквально задохнулся от бешенства.— Ты предлагаешь мне отдать полкоролевства какому-то мальчишке и десять миллионов золотом идиоту-варвару из провинции? Да ты вообще в своем ли уме?

— Мой господин, отступить — еще не значит проиграть. Сделать временную уступку не значит отдать все. В данный момент мы не можем ничего предпринять, потому что откажись вы от своих слов — и чернь взбунтуется. И мы все окончим свой жизненный путь на остриях пик.

— А как же твоя магия?

— Магия, разумеется, имеет свои сильные стороны, но сама по себе не может противостоять целому народу. Повторяю, если мы не пойдем на временные уступки, то в конечном итоге потеря ем все без остатка.

— Хорошо...— При всех своих очевидных недостатках Фромп был сильной натурой: он умел держать удар и достойно проигрывать.— Сей час мы отступим и якобы отдадим им все, что обещали, но затем...— Холодные безжалостные глаза зловеще сузились,— Затем все вернем обратно, а этот молодой гаденыш пожалеет, что вообще родился на свет.

— И двое остальных,— напомнил седобородый мудрец.

— Само собой. Они тоже от нас никуда не денутся,— легко согласился король, нацепил слад кую маску завзятого лжеца, поднялся со своего места и взметнул руку вверх, призывая народ вы слушать своего повелителя.

* * *

Я находился в нескольких метрах от демона, разросшегося до поистине невероятных размеров, когда его руки потянулись ко мне, так что на какое-то мгновение мне почудилось, что прародитель демонов Тоннеса, вопреки взятым на себя обязательствам, решил нарушить договор.

— Нас предали! — взорвался крик на задворках сознания, после чего с каким-то обреченным отчаянием я сделал последний рывок, как будто намереваясь напоследок ужалить ни на что не годным мечом бесчестного призрака, лишенного не только тела, но и чести... И...

И в этот миг снова раздался тот не поддающийся никакому описанию рев. Меня отбросило назад, как будто я со всего разбега напоролся на мощнейший встречный удар, после чего, полностью оглушенный и раздавленный, рухнул на землю, где и остался лежать до тех пор, пока наконец не пришел в себя.