* * *

Вот уже несколько недель Моро думал о ссылке. Как только он оказался под следствием, он тайно написал супруге:

«Полагаю, нам придется согласиться на продажу поместья в Гробуа и особняка на улице Анжу и уехать с глаз долой с остатками нашего состояния как можно дальше из этой страны, где мы найдем счастье и покой…»

Но мадам Моро уже вспомнила о предложении мужа. Она была за эту идею и вскоре начала ее реализовывать. Эжени Моро обратилась не к кому-нибудь, а прямо к Фуше, который поддержал мысль и предложил услуги в качестве посредника между своим земляком Моро и Наполеоном. Фуше решил, что необходимо составить соответствующую бумагу и обратиться с просьбой к императору, чтобы тот позволил Моро удалиться в США.

В ответ на это Моро согласился не подавать кассационную жалобу, но отказался лично написать Наполеону. За него это сделала жена. С помощью адвокатов она подготовила письмо и обратилась к Жозефине с просьбой передать письмо императору. «…мы будем рады оказаться в тех счастливых обстоятельствах, — писала она, — которые позволят вам удостовериться в нашей глубокой признательности родине и вашему правительству».

Эта формулировка, столь не свойственная стилю Моро, вышла из-под пера его супруги и, следовательно, не была унизительной.

Наполеон, впрочем, охотно согласился удовлетворить эту просьбу, которая быстро и надолго позволяла ему избавиться от слишком знаменитого узника Тампля.

Меньше чем через 24 часа после обращения госпожи Моро к императору французов, генерал утром 21 июня получает следующее письмо верховного судьи:

«В соответствии с вашей просьбой, предоставляя вам возможность выехать в Североамериканские Соединенные Штаты, намерение Его Величества состоит в том, чтобы вы более не могли вернуться во Францию, не получив на то особое разрешение…

Господин Анри, который вручит вам это письмо, имеет поручение передать мне ваш ответ на предложение императора».

Моро спал, когда его разбудили, чтобы вручить это письмо. Прочитав его, он просто сказал командану Анри: «Лично я ни о чем не просил. Это сделала моя жена».

Все было именно так, и госпожа Моро ответила верховному судье. Она позаботилась, чтобы роль мужа в этой просьбе была принижена:

«Месье,

Мой муж, не имея возможности написать вам лично, поручил мне довести до сведения Вашего Превосходительства, что господин Анри вручил ему письмо, адресованное моему мужу. Уверяю вас, что только по моей личной просьбе Его Императорское Величество позволяет нам покинуть родину и что моему мужу остается лишь подчиниться принятому решению. Вместе с тем он далек от того, чтобы думать, что ссылка эта окажется неопределенной по времени. Что до меня, то я вижу в этом решении счастливую надежду, которая в соответствии с волей Его Императорского Величества позволит нам вернуться на родину значительно раньше, чем мы думаем».

Удивительно, но по этим нескольким письмам угадывается тот значительный перелом, который произошел в судьбе Франции. За каких-то четыре месяца, пока Моро находился в застенках Тампля, гражданин первый консул превратился в Его Императорское Величество, а Франция из республики превратилась в новое королевство, в котором король именовался императором французов. Возник новый исторический феномен — маршалат Наполеона. Правда, по определению А.С. Трачевского и Е.В. Тарле, «это все-таки были нули, которые составляли крупную сумму лишь при такой единице, как сам Наполеон». Первыми маршалами империи стали 18 генералов, которым Наполеон пожаловал маршальские жезлы декретом от 19 мая

1804 года — на следующий день после того, как он сам занял императорский трон. Из лучших генералов республики тогда за маршальским бортом остались, пожалуй, лишь четверо: Макдональд, Гувьон Сен-Сир, Лекурб и сидевший в тюрьме Моро.

Пройдет еще несколько месяцев, и в стране останется лишь десяток газет: «Le Moniteur», «Le Journal desDebats», «Le Journal de Paris», «Le Bien Informe», «Le Publiciste», «L’Amides Lois», «Le Citoyen Francais», «La Gazette de France», «Le Journal du Soir», «La Clefdu Cabinet». Причем любая из них будет немедленно закрыта в случае появления в ней материалов, оппозиционных правительству. Республиканский календарь будет отменен в 1805 году, а граждане и гражданки снова обретут статус, соответствующий их новому положению. Вот вам и свобода слова, братство, равенство и т.д. и т.п. От республики не осталось и следа!

В то время пока судьба Моро устраивалась наподобие сделки, участь двадцати приговоренных к смерти стала темой для бурных пересудов в обществе и сопровождалась патетическими сценами.

Для Жозефины, сердце которой было кротким, равно как и для сестер Бонапарта, было отвратительно видеть рождение империи, отмеченное кровью.

Жозефина представила императору молодую герцогиню де Полиньяк. Та встала на колени перед Наполеоном и умоляла простить мужа. Видя, что император колеблется, она упала в обморок. Когда она пришла в себя, ей объявили, что муж прощен.

Сестра Бувэ де Лозье, которая тоже бросилась в ноги Наполеону, получила ту же милость для своего брата.

Мюрат настойчиво просил императора заменить смертную казнь осужденным на пожизненное заключение. Но император не стал расточать милосердие до такой степени. Он помиловал маркиза де Ривьера, Шарля д'Озье, надеясь привлечь на свою сторону определенную часть роялистов. Были помилованы также Русийон, Рошель, Лажоле и Арман Гайар, признательные показания которых помогли следствию.

Но Жорж Кадудаль, Костер де Сен-Виктор и еще десять непримиримых шуанов были обречены на гильотину.

* * *

По поводу заговора Кадудаля, или просто Жоржа, как его называли в то время, существуют различные точки зрения. Наша — основывается на воспоминаниях лиц, присутствовавших на процессе и лично слышавших доводы обвинения и защиты. Кроме того, она не противоречит всем остальным. Вместе с тем мы далеки от того, чтобы верить в то, что этот заговор был инспирирован полицией с целью обеспечения первому консулу восшедствие на престол как императора французов. Скорее всего, заговор был спланирован и подготовлен теми, кто был заинтересован в возвращении Фуше на свой пост министра полиции. Чтобы подтвердить сказанное, необходимо вернуться в конец 1803 года и отследить деятельность Фуше и его «команды» в тот период. Осенью и зимой 1803 года некоторые люди из окружения Фуше предпринимали попытки примирения между Моро и Пишегрю. Как полагают, этими людьми были аббат Давид и Лажоле, завербованные Фуше. С 1802 по 1804 год Фуше не являлся министром полиции. Эти функции совмещал председатель верховного суда Ренье, а фактически полицией руководил Реаль.

Фуше, оставаясь не у дел, верил в счастливую звезду Бонапарта и пытался сделать все, чтобы Наполеон не смог без него обойтись. Вот почему он направлял указанных лиц из своего окружения с задачей как бы между прочим повлиять на Моро и склонить его к примирению с Пишегрю. Вначале это был аббат Давид — общий друг Моро и Пишегрю, но вскоре аббат был арестован и заключен в тюрьму Тампль. Тогда, как полагают, Фуше посылает уже известного нам Лажоле, который отправляется в Лондон и убеждает Пишегрю и его друзей вернуться в Париж, а сам докладывает Фуше об их намерениях и берется организовать встречу Мы далеки от мысли думать, что Фуше, затаив злобу на Бонапарта за свое увольнение с поста министра полиции, сам пытался руками Моро и Пишегрю «свалить» корсиканского выскочку, скорее всего он хотел продемонстрировать первому консулу свою незаменимость и куда большую осведомленность во внутренних делах государства, чем Реаль и Ренье.