— Есть дыра, господин.

— Уже? И что же ты видишь?

Ромилей молча слез с меня.

Я встал, отряхнулся и прильнул к проделанному отверстию. Там был труп. Тело короля было накрыто кожаным покрывалом. Ноги Дафу были связаны лианами. Рядом дремал, сидя, помощник Бунама. В обоих помещениях стояла немыслимая духота. За спящим сторожем виднелись две корзины с печеным ямсом. К ручке одной из них был привязан львиный детеныш, пятнистый, как и все его сородичи, двух-трех недель от роду. Стерегущий смерть спал крепко, хотя сидел на табурете. Спал сгорбившись, свесив руки с синими жилами.

С заколотившимся от ненависти сердцем я сказал себе: «Погоди, паскуда, доберусь до тебя, устрою тебе желтую жизнь».

— Давай, Ромилей, пораскинем мозгами. Хватит с нас и одной ночи по соседству с трупом. Подведем итоги. Они не тронут меня, ведь я должен взойти на трон. Даже устроят потехи ради пышную церемонию. У них в руках львенок, то есть мой мертвый друг. Они будут действовать быстро. Значит, мы должны действовать быстрее.

— Что задумать, господин? — забеспокоился Ромилей.

— Как что? Рвать отсюда, вот что. Как думаешь, доберемся мы до Бавентая? — Ромилей не мог или не хотел сказать, что он думает. — Трудная дорога, да?

— Вы не болеть, господин?

— Если ты дойдешь, то и я дойду. Ты ведь знаешь, каков я, когда разойдусь. Могу всю Сибирь на руках пройти. Кроме того, у нас нет другого выхода. Мы как Вашингтон на зимовке в Вэлли-Фордж. Нам не сладко придется, знаю. Ты только запасись ямсом. Погоди, может, ты хочешь остаться с варири?

— Нет-нет, господин!.. Они убивать.

— Тогда помолчи!.. Знаешь, я не думаю, что эти девочки-амазонки смогут не спать ночь напролет. Мы в двадцатом веке живем, и не сделают меня королем, если я не захочу. Никто не смеет сказать, что я струсил перед гаремом. А все-таки здорово побыть королем. Подданные берегут тебя как зеницу ока. Кроме того, они сообразили бы, что мы с тобой не такие идиоты, чтобы пуститься в трехсотмильный путь без провианта и пистолета. — Ромилея испугало мое настроение. — Нам надо держаться вместе. Но если вдруг через несколько недель меня убьют — а такая возможность не исключается, — что будет с тобой? Скорее всего тебя тоже прикончат, чтобы сохранить случившееся втайне. Сколько гран-ту-молани у тебя в запасе, парень?

Ромилей не успел ответить, так как к нам вошел Хорхо. Негодяй улыбался, но держался более официально, чем всегда. Он назвал меня «ясси» и показал язык — вероятно, знак почтения.

— Как поживаете, мистер Хорхо?

Он поклонился, держа над головой указательный палец. На нем, как всегда, был тесный красный жилет, придворный костюм. На мочках ушей висели большие красные камни.

Я смотрел на него, старательно скрывая неприязнь, поскольку ничего не мог сейчас сделать.

— Вы теперь король. Roi[22]Хендерсон.

— Да, Хорхо, король. Мы оба скорбим по Дафу, верно?

— Да, это большой dommage[23].

Подонок любил запустить к месту и не к месту французские словечки.

«Человечество не перестанет лицемерить, — подумал я. — Тип не понимает, что поздно изображать любящего дядюшку».

— Вы теперь не Санчо, вы — Ясси.

— Переведи этому джентльмену, что я счастлив быть Ясси, — сказал я Ромилею. — Это большая честь для меня. Когда официальная церемония возведения на трон?

— Надо подождать, — перевел Ромилей, — пока изо рта покойного короля не выползет червь. Затем он станет львенком, а тот, в свою очередь, станет Ясси.

— Если бы вместо львов здесь водились свиньи, я стал бы императором. — Я порадовался своей удачной фразе и пожалел, что ее не слышит Дафу. — Скажи мистеру Хорхо (тот, улыбаясь, поклонился; алмазы в ушах опустились к земле, как утопающие ко дну. С каким наслаждением я отвернул бы ему голову и выбросил ее на помойку!), что я горд, мне оказана высокая честь. Покойный король был более значительной фигурой, нежели я. Но свои обязанности я постараюсь выполнять как можно лучше. Думаю, что перед племенем варири открываются грандиозные перспективы. Я убежал из своей страны, потому что мне нечего было там делать. Теперь передо мной — широкое поле деятельности. — Я вовсю старался, чтобы моя первая речь звучала искренне. — И еще спроси: долго ли нам сидеть взаперти в этом склепе?

— Говорит, всего три-четыре дня.

— Это недолго, о’кей? Зато потом будете мужем tout les[24]дам. — Он начал показывать пальцами, сколько у меня будет жен. Оказалось, шестьдесят семь.

— Не беспокойтесь, — уверил я его. — Постараюсь не ударить лицом в грязь.

Церемонно раскланявшись, Бунам ушел. Решил, что заманил меня в ловушку.

— Сегодня же ночью сматываемся, — сказал я Ромилею. Тот раскрыл от испуга рот. — Да, ночью, — повторил я. — Найдем дорогу при лунном свете. Вчера ночью было так светло, что можно было читать телефонный справочник. Сколько мы тут пробыли — целый месяц?

— Да, господин… Что я делать?

— Ночью поднимешь крик, что твоего господина ужалила змея… или укусил скорпион. Что у него раздулась нога. А сам станешь у двери, чтобы не закрыли. Войдет тот малый в коже. С ним будут две стражницы. Если они не войдут, придумаем что-нибудь другое. Но они войдут как пить дать. Тогда ты засовываешь этот камень между дверью и косяком как раз под петлей, понял? Это все, что нам нужно. Где нож? У тебя в кармане? Хорошо. Он нам пригодится.

Спустилась ночь. С середины дня меня начинала трясти лихорадка, и с каждым часом жар усиливался. Я напрягал все силы, чтобы не впасть в беспамятство. Перед глазами проплывали видения: горы и кумиры, коровы и львы, чернокожие амазонки, лицо короля, решетка над западней…

Так было и сейчас. Я сосредоточился над деталями задуманного побега. Я ждал, когда придет пора действовать. Ромилей тоже не спал. Он сидел, прислонившись спиной к стене.

— Вы не передумать, господин?

— Нет, не передумал.

«Пора», — решил я и сказал Ромилею:

— Давай!

Тот завопил истошным голосом:

— Ясси кмути!

А я громко застонал, словно от боли. Я уже знал это слово — «кмути». Я слышал его, когда короля несли в склеп. «Кмути» означало «умирает». Наверное, это было последнее слово, дошедшее до слуха Дафу.

Человек в черном спал крепко. С вечера ни разу не пошевелился. Но наше шумовое оформление его разбудило. Дверь открылась, он что-то крикнул.

— Ой, господин! Он звать два ведьма!

— Ты лучше дверь камнем подопри. Если сейчас не выберемся, нам жизни не видать!