– Что-нибудь произошло, пока нас не было?

Малахай покачал головой.

– Несколько раз звонил телефон, больше ничего. А вы оба в порядке?

– В порядке, – Жас кивнула. – Боюсь, я не знаю, что страшнее – то, что уже случилось, или то, что будет.

– Для тебя, Жас, то, что будет, всегда гораздо страшнее, – ответил Гриффин. – Твое воображение – это самый опасный враг.

– Не надо сильно трудиться, чтобы вообразить эти угрозы, – сказала она. – Я могла бы понять Аргуса с сотнями глаз по всему телу, Цербера, стража подземного мира с его тремя огромными головами, Минотавра, кровожадное чудовище, но это…

Ей стало дурно, показалось, что пыль забила все ее поры.

– Пойду приму душ, – Жас кивнула Гриффину. – Он все расскажет, – сказала она Малахаю. – Расскажет все про моего упрямого брата и про бредовый артефакт, ради которого он готов рисковать жизнью.

Когда она уходила, то услышала, как Малахай спросил:

– Гриффин, черепки у него? Они все еще у Робби?

15.45

Бритоголовая азиатка в оранжевых одеждах посмотрела на дисплей мобильного телефона, узнала номер и ответила на звонок. Зрелище было нелепое: монахиня, разговаривающая по роскошному электронному устройству. Картина не имела ничего общего с простотой и смирением.

– Что происходит? – спросил человек на другом конце, даже не поприветствовав ее.

– Археолог только что был здесь. Он попросил меня о помощи.

Насколько она знала, часовня была пуста. В тот день здесь был лишь один посетитель, и он ушел десять минут тому назад, но монахиня все же вышла и спряталась в густых кустах акации, чтобы видеть всех, кто приближается.

Каждое утро, вставая с постели, и каждый вечер перед сном она медитировала, чтобы избавиться от страстей. Она не могла отстраниться от себя, если не была в согласии с собой. Удалившись от мира, она научилась глубокой медитации, и это стало настоящим подарком. Ламы сильно разочаровались бы, узнав, как она использовала медитацию, но старые приемы принадлежали истории.

С почтением следовало относиться не только к прошлому, но и к будущему.

– Что он сказал? – спросил мужчина настойчивым, жестким голосом.

– Робби Л’Этуаль в безопасности и просит организацию устроить ему встречу с Его Святейшеством. – Она улыбнулась. – Он также дал мне список необходимых вещей для путешествия.

– Путешествия?

Небо было ясное, в вышине ползли всего несколько небольших облачков, но монахиня могла слышать, как они шуршат на самом краю сознания.

– Чтобы встретиться с Л’Этуалем. Он не пояснил.

– Что за вещи?

Женщина в шафрановых одеждах перечислила вещи.

– Значит, он в подземелье, – заключил собеседник.

– Похоже на то.

– Надо обдумать дальнейшие шаги.

Птицы неистовствовали и щебетали так громко, что она не могла сосредоточиться. Их пение ее раздражало. Схватив с земли пригоршню камушков, монахиня швырнула их в дерево справа, потом еще горсть в дерево слева. Послышался шум крыльев, и трели затихли. Тишина. Она снова могла сосредоточиться.

Обсудив план действий, она убедилась, что все сработает.

– Убежден, но не совсем уверен, – услышала она предупреждение наставника. – Гордыня и самоуверенность мешают выполнению задачи, мешают сосредоточиться, обесценивают усилия.

Это был один из уроков, который он пытался ей преподать, в этом она была слаба. Надо было трансформировать гордыню в гордость за их дело, чтобы она стала истинно самоотверженной. Ее эго всегда будет ей мешать. Это была серьезная проблема, потому что продвижение по карьерной лестнице лишь усиливало эго.

– Мы на тебя рассчитываем, – сказал ей наставник. – То, что есть у Л’Этуаля, очень важно.

– Я понимаю.

– Главное, чтобы это не попало не в те руки.

– Да, да, – она знала только это и ничего больше. Ее учили принимать то, чего она не знала. – Хотелось бы знать, почему этот сосуд так важен.

В трубке на минуту замолчали. Она всегда задавала слишком много вопросов. Наставник постоянно предупреждал ее об том.

– Ты не должна знать, ты должна подчиняться.

Над ее любопытством, как и над гордыней, стоит поработать.

– Ты уверена, что сможешь? Что справишься?

– Я справилась со всеми трудными задачами, которые мне поручали. И доводила все до конца, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал почтительно, но спокойно. Ей часто не доверяли действовать самостоятельно. Теперь операция почти вступила во вторую фазу. От этого ее сердце билось сильнее. На то, чтобы добиться этого, у нее ушли годы. Наконец она сможет доказать, на что способна, проявит свой потенциал.

Закончив разговор, монахиня прислонилась спиной к стволу акации, почувствовала крепкую устойчивую массу. Подул ветер. Лама при прощании сказал, что всякий раз, когда дует ветерок, листья склоняются в знак благодарности.

Вернувшись в часовню, она огляделась. Надо было прибраться, все расставить по местам. Но прежде она сделает то, что делает всякая достойная тибетская монахиня. Она заварила чашку чая и села медитировать. Ей надо было подготовиться к предстоящему походу.

16.51

Новый путь отличался от прежнего. Жас и Робби согласились хотя бы на это: они не хотели, чтобы кто-либо знал о входе в подземный город из сада их особняка. Поэтому Робби показал им другой маршрут: через люк на тихой улочке в Четырнадцатом районе, которым пользовались многие диггеры.

Тройка спелеологов-любителей шестой раз свернула в шестой тоннель. Под землей было гораздо более сыро, чем утром, и тише, если такое возможно. Запахи были еще неприятнее. Жас не знала, усиливались ли они от сырости, или это она стала более чувствительна к ним.

Напряженность Жас тоже зашкаливала. Может быть, это потому, что с ними монахиня? Или низкие проходы, затопленные тоннели и обрывы довели ее до этого состояния?

Они начали взбираться по крутой узкой каменной лестнице из грубо отесанных камней.

– Это напоминает мне рассказы родителей о том, как они прятались в пещерах Тибета перед бегством в 1959 году, – сказала Ани Лондро.

Жас заметила, что миниатюрная монахиня была необычайно подвижна, что само по себе неудивительно, но под курткой на ней были оранжевые одежды, заправленные в высокие сапоги до колен.

Когда Жас ездила в Тибет с телевизионной группой в поисках легенды о Шангри-Ла, потерянном рае в тени белой хрустальной горы, она встречалась со многими священниками и священницами, и они казались ей умиротворенными и одухотворенными. Поездка стала вершиной ее карьеры. Она забралась так далеко в место, лишенное современной цивилизации, что почти убедила себя, будто легенда, которую она искала, реальна.