— Госпожа Змея, ну, Госпожа Змея, скорее, скорее к нам! — нетерпеливо нашептывала девочка.

Наконец вдалеке заклубилась пыль. Все, сощурившись, вгляделись в нужном направлении.

— Это они? — заверещала Феба.

— Да, мой цветочек ладанника, думаю, что они! — Голос Атиши дрожал от волнения.

Всадницы сорвались с места. Атиша с Хати чуть сдержали лошадей, дабы сполна насладиться поразительным зрелищем. Мирина стрелой неслась к ним верхом на Исатис во главе огромного конного отряда, бок о бок с ней летели Акася с Корониллой. А следом за ними мчались наездницы верхом на великолепных скакунах — холеных, с блестящей шерстью. Скакали они так, словно провели в седле всю жизнь, каждая облачилась в кожаные доспехи, вооружилась луком и пристегнула к бедру колчан, битком набитый стрелами. Малыши уверенно восседали впереди матерей, дети постарше лихо управлялись с собственными лошадьми. Лунные Всадницы вновь стали силой — могучим, несокрушимым воинством.

— Госпожа Змея… — Голос Хати сорвался. По морщинистым щекам хлынули слезы. Старуха крепко стиснула Мирину в объятиях. — Глазам своим не верю, — прошептала она. — Ты привела новый отряд Лунных Всадниц!

— Бабушка, — упрекнула Мирина, — ты же никогда не плачешь!

— В такой день, как сегодня, можно и поплакать! — Сегодня Хати и впрямь не стыдилась собственных слез.

— Мы знаем обо всех твоих радостях и горестях, мы следили за тобою в зеркало, — печально поведала Мирине Атиша. — Мы знаем о дерзкой опрометчивости Пентесилеи; знаем и о тех, кто остался там навсегда.

Хати утерла глаза.

— Горько мне думать, что, когда я умру, от некогда могучего племени мазагарди останетесь только вы с малюткой Фебой.

— Ну, не совсем так, бабушка, — с улыбкой поправила ее Мирина. — Очень скоро мне понадобится помощь повитухи — я ведь могу на тебя рассчитывать?

И молодая женщина бережно накрыла ладонью округлившийся живот. Атиша и Хати облегченно рассмеялись.

— Выходит, мы с Фебой — не последние из племени мазагарди!

Стоял месяц Палящего Зноя. День выдался особенно жаркий, Мирина с Ифигенией устроились рядышком у водопада. Крохотная Миринина дочурка Тамсин лежала тут же в тени, суча ножонками, но сейчас женщины не обращали на нее внимания. Они сосредоточенно глядели каждая в свое зеркало — хотя видения им открывались одни и те же.

Внезапно потрясенная Ифигения пронзительно вскрикнула.

— Он мертв! Мой отец мертв!

Мирина потянулась к подруге и сжала ее руку. Но ни одна не посмела оторвать взгляда от зеркальной поверхности. Ибо Кассандра — та, о ком они беспокоились более всего — стояла лицом к лицу с Клитемнестрой, матерью Ифигении. Лицо стареющей царицы пылало дикой яростью. Сейчас она, несмотря на темные волосы и всю свою ожесточенность, очень походила на сестру Елену.

Клитемнестра обвиняюще простерла к Кассандре обагренную кровью руку, но троянская царевна не дрогнула. Она не отступила ни на шаг — она заговорила. И хотя Мирина с Ифигенией слов не различали, они отлично понимали, о чем идет речь. Внезапно Клитемнестра понурила голову и зарыдала. Кассандра обняла ее и принялась утешать.

— Она знает, — промолвила Мирина. — Теперь твоя мать наконец-то знает, что ты в безопасности.

Ифигения тяжело вздохнула.

— И это мне отрадно.

На глазах у Мирины с Ифигенией Клитемнестра, рука об руку с Кассандрой, сошла по высоким ступеням к причалу, где уже дожидался корабль. Она торопливо провела царевну на борт, а сама вернулась на пристань и осталась там, провожая ладью взглядом Гребцы ударили веслами, команда ставила паруса.

Кассандра устроилась на палубе. Паруса наполнились ветром, капитан приказал сушить весла. Подруги переглянулись: в лице Кассандры читалось безмятежное спокойствие.

— Она в безопасности, — облегченно выдохнула Ифигения. — Но куда она направляется?

Мирина улыбнулась — и не задержалась с ответом.

— На остров Сминфий. Возможно, в один прекрасный день мы с тобой тоже там окажемся.