Попытки разузнать, что происходит, у Алистера тоже не дали результатов. Кстати, Арабелле Алистер Картрайт никогда не нравился. Ей казалось, что он неизменно пренебрегает ею, нет, не в сексуальном плане — это она могла бы понять, — а так, словно считает, что она глупа. Когда она в ту ночь в Сент-Джеймсском дворце спросила его, что в последнее время случилось с Эдвардом, он еще более пренебрежительно, чем обычно, усмехнулся и сказал, что понятия не имеет. Арабелла знала, что он лжет, и, что бывало с ней крайне редко, в порыве эмоций, схватив его за рукав, она спросила:

— Ведь это та девица, да? Он влюбился в ту девицу.

Алистер посмотрел на нее в своей шутовской манере и невинно поинтересовался:

— Что такое, Арабелла, что вы имеете в виду?

— Вы прекрасно знаете что! Но жениться на ней он скорее всего не сможет. Вы ведь знаете, что люди говорят о ее сестре?

Ухмылка Алистера стала шире.

— Нет. Арабелла. Молю, расскажи мне. Что же люди говорят о ее сестре?

Леди Эшбери не понравилось, как он выделил голосом слово «люди», но она продолжала, полагая, что Алистер не в курсе, что почти все слухи родились в ее гостиной.

— Что она убила Джона Роулингза, как если бы сама нажала на курок. Что на той дуэли он дрался, чтобы защитить ее честь, но победил любовник. И что последние десять лет она прожила где-то в Средиземноморье со своим любовником…

— Люди всегда болтают невесть что о вещах, которых точно не знают, правда, Арабелла?

Пренебрежительный тон Алистера был невыносим, и тут-то Арабелла поняла, что Картрайт, этот глупец, тоже находится под воздействием чар девицы. Казалось невероятным, что такая вздорная малышка покорила сердца сразу двух самых завидных женихов Британии, но ведь и ее сестрице удалось нечто похожее, разве нет? Кто же тот любовник Кэтрин Роулингз? Если бы только Арабелла смогла узнать…

Виконтесса была не единственной, кого заинтересовало странное поведение Эдварда Роулингза. Граф Дерби, тяжело переживавший потерю своего партнера по игре, время от времени горько вздыхал в рюмку, чем вызывал негодование своей жены. Он мало помнил из того, что произошло в оранжерее в ночь бала, но то немногое, что удалось вспомнить, его смутно тревожило. Что-то было в этой девушке, дочери священника. Что-то знакомое. Если бы лорду Дерби удалось понять, что именно! Он был совершенно уверен, что информация, какой бы она ни была, взбодрит бедную Арабеллу.

И вот однажды вечером ему удалось разгадать этот ребус.

Несмотря на присущую ему распущенность, граф Дерби не был сознательно жестоким человеком. Ему бы и в голову не пришло делиться своим открытием с кем бы то ни было, если бы в тот вечер он не был пьян и по свойственной ему бесталанности не оказался в руках, гораздо более умных и умелых, чем его.

Арабелла не особенно жаловала графа Дерби и его супругу. И если бы не тот факт, что они владели в городе домом по соседству с ней, а также то, что, пока лорд Дерби в физическом плане не деградировал окончательно, у нее с ним была интрижка, она бы вообще не обращала на них внимания. Правда, они были дворяне, но такие скучные… со всеми своими детьми. Однако, когда лорд Дерби однажды вечером вскоре после Нового года оказался у ее дверей, он был настолько пьян, что вряд ли был в состоянии без приключений добраться до дома. Поэтому виконтесса велела впустить ею к себе и поинтересовалась, где он был.

— У Кэти, — проскрипел лорд Дерби, упершись ногами в мраморную приступку камина.

Арабелла закатила глаза. Кэти Портер содержала один из пользовавшихся дурной славой лондонских борделей. Если Дерби думал, что ее заинтересует, чем он там занимался, то его ждало разочарование.

— Ну? — сухо произнесла виконтесса. Наверху ее ждал господин, которого она наметила на место отбившегося от рук Эдварда Роулингза, и у нее не было времени для всяких пьяных графов. — Можете остаться на ночь, если считаете, что это необходимо. Я прикажу лакею приготовить вам комнату. А Берте скажем, что вы остались ночевать в своем клубе.

— Вы так добры, — проговорил Дерби, и Арабелла с отвращением заметила, что под его воспаленными веками закипают слезы. Дерби в пьяном состоянии всегда рыдал. — Вы так прелестны, Арабелла. Почти как та маленькая дочка священника.

Арабелла слушала его вполуха. Она оглядывала себя в зеркале, поправляя сапфировое ожерелье.

— Какая маленькая дочка священника? — без всякого интереса повторила она.

— Та, что в Роулингзе. Ну, которая так похожа на Кэти.

Арабелла стрельнула в него таким взглядом, что если бы граф был в состоянии era увидеть, то непременно испугался бы. Она быстро прошла к его креслу и склонилась над Дерби, ее лицо было всего в нескольких дюймах от него.

— Девушка, похожая на Кэти? Вы имеете в виду, что Пегги Макдугал похожа на Кэти Портер?

Крупная слеза сползла из глаза лорда Дерби. Он печально кивнул:

— Вылитая, только меньше, как бы уменьшенная копия, понимаете, о чем я говорю? Они могли бы быть сестрами. Кэти будет постарше этак лет на десять и потяжелее на несколько стоунов, а если бы не это, то их можно принять за близнецов. — Лорд Дерби вздохнул. — Я так долго ломал над этим голову. Знал, что девушка напоминает мне кого-то, но никак не мог понять, кого именно. Конечно, до сегодняшнего вечера.

Пальцы Арабеллы впились в парчовые подлокотники. Ее глаза загорелись опасным огнем.

— Кэтрин Роулингз и есть Кэти Портер. Просто прекрасно.

Граф Дерби внезапно протрезвел. С ним временами такое бывало, и Арабеллу всегда удивляло, как быстро он становился вполне рассудительным, когда это действительно необходимо.

— Арабелла, — он протянул руку, которая, несмотря на его габариты, была сильной, как тиски, — вы что подумали? Я сказал, что они выглядят так, будто сестры, я не говорил, что знаю наверняка, что они сестры.

— О, замолчите, Фредди, — бросила Арабелла. Ее голубые глаза затуманились. Хоть лорд Дерби и начал приходить в себя, но был еще слишком пьян, чтобы осознать значение своего открытия. А поскольку Арабелла больше не упоминала имени Кэти Портер, он расслабился, обратив внимание лишь на то, что виконтесса была с ним более любезной, чем обычно.

Эдвард Роулингз был знаком с Алистером Картрайтом большую часть своей жизни, и все это время приятели редко ссорились. Единственный раз, когда они сцепились не на шутку, был из-за одной молодой дамы, у которой хватило смелости уйти в монастырь и связать свою жизнь с Господом, а не с кем-нибудь из них. Таким образом дело решилось само собой.

По мнению Эдварда, одной из главных черт характера Алистера была уступчивость. Его легко можно было убедить в чем угодно, и такая покладистость делала его бесценным компаньоном для человека вроде Эдварда, который хотел верховодить в любой ситуации.

Именно поэтому Эдварда так удивил — и разозлил — отказ Алистера ретироваться в деле об ухаживании за Пегги. Почему из всех мыслимых вопросов Алистер выбрал именно этот, чтобы показать свою непреклонность, Эдвард понять не мог. Он даже предположил, что, может, его беззаботный друг и впрямь влюбился в девушку. А если так, Эдвард опасался, что у него не будет другого выхода, кроме как попросить Алистера навсегда забыть дорогу в Роулингз.