Час пролетел незаметно. Захлопнув крышку часов, я уже подумал, что «такой крутой баш уста»[22] посчитал западло со мной встречаться. Типа уровень мой не тот. Я же не представился халдею. Подумаешь, старлей, если судить по погонам. Невелика шишка в этом лесу. А героев с ленточкой Креста военных заслуг уже много на второй год войны.

Но регент все-таки пришел, когда я доедал эклеры и помаленьку попивал хорошо заваренный кофе. Ужин был хорош. Мне даже понравилось, что мне не мешали его с аппетитом поедать. Крон подошел, нагло сел напротив меня без приглашения, внимательно меня рассматривая. Лет ему было на вид сорок пять. Сероглазый брюнет с седыми висками. Нос тонкий, с нервными, как бы выгрызенными ноздрями. Широкий подбородок с ямочкой, как у Жана Марэ. Гладко выбрит. Пахнет неплохим парфюмом. Одет дорого, в бежевую тройку, белую сорочку и синий галстук в средний желтый горошек. Такой же платок торчал из верхнего кармана. Все от очень хорошего частного портного — в этом мире еще не сошли с ума от брендов. На жилетке золотая часовая цепь с брелоком в виде русалки. Рыбий хвост ее состоял из плотно посаженных мелких бериллов травяного цвета, а волосы полосами из мельчайших сапфиров, глаза бриллиантовые — каждый на полкарата. Занятная вещица. На жестких манжетах золотые запонки с крупными изумрудами в окружении мелких бриллиантов. И простой перстень-печатка на левой руке. Гладкий.

Я все это время спокойно пил кофе и ждал, когда он скажет первую фразу. Мне это было необходимо для того, чтобы рисунок разговора выстроился так, как мне требовалось. И тут уже без разницы, что он скажет. Главное, чтобы он сказал свое первое слово.

Когда Крон составил свое мнение обо мне, то спросил с типичной блатной интонацией:

— Чё те нада, фраер? Мое время бабла стоит нехилого.

Я ожидал увидеть в уголке рта золотую фиксу, но обломался. Ее не было. Придется немного поправить рисунок беседы, который мы разрабатывали вдвоем с Моласом.

— Однако, — усмехнулся я, ставя чашку на стол. — А мне говорили, что вы даже образованный человек и имеете манеры. Столько врунов развелось в последнее время. Куда катится мир?

Последняя моя фраза звучала откровенно ернически. Но я уже добавил в голос металла:

— С каких это пор Ночная гильдия стала брать заказы на убийства?

— Угу… — Крон сморщил глумливую гримасу. — С тех самых, когда мирные граждане стали держать в доме пулеметы. Мы же за это тебе предъяву не кидаем. Как и за четыре жмура. И за зажиленную коляску с мерином тоже. Пользуйся. От меня чё нужно?

— Заказчик.

— Стукачей в Ночной гильдии нет.

— Нет, так будут, — спокойно сказал я. — Надеюсь, ты прокачал, кто я?

Крон кивнул. Но молча.

— Указ о создании ЧК в газетах прочел?

Крон кивнул снова. Безучастно, так только — подтверждая сам факт.

— Тогда делай выводы. Только быстрее. Промедление тут смерти подобно. Причем в буквальном смысле этого слова.

— Угрожаешь, начальник? — Регент снова стал играть в блатного. — Так неча нас ужо пужать, мы ужо пужаные.

— Точно, наврали мне про твое образование, раз внимательно читать не умеешь, — поднял я руку и щелкнул пальцами.

Официант возник прямо из воздуха.

— Еще кофе мне и моему гостю. Его у вас хорошо варят, — и обернулся к главе Ночной гильдии: — Что-нибудь к кофе будете?

Тот отрицательно покачал головой.

— Только кофе, — подтвердил я заказ.

— Сей минут, — и официант моментом развоплотился.

Прямо колдовство какое-то.

— Ты в курсе, — перешел я с ним на «ты», хватит вежливостью баловаться, раз он сам так хамит, — что твои люди убили егеря моей охраны?

— В газете читал, — ответил он.

Вот как, вечерние газеты, оказывается, уже вышли. Что-то рановато сегодня.

— А знаешь, кого именно они убили?

— Не знаю. И, откровенно, знать не хочу, — скрестил он руки на груди, отчего его запонки красиво заиграли в отражении светильников.

— А зря. Убили они рецкого горца. Учитывая, сколько в городе рецких стрелков и егерей сейчас, то Ночная гильдия может нарваться на вендетту по всем правилам.

— По каким это правилам? — фыркнул он.

— Вырежут всех. До седьмого колена, — сказал я с серьезной мордой.

— Кто же такое допустит в Будвице? — спросил он с хорошо скрываемым испугом.

Слава о рецких горцах далеко бежит. И чем дальше, тем страшнее о них рассказывается. Вот что значит пятьсот лет подряд в боях пленных не брать.

— Ты забыл, как называется королевская комиссия? Так я напомню. Чрезвычайная. И она вправе отдать приказ о чрезвычайных мерах. Террористический акт, который сотворили твои подопечные, покусившись на жизнь королевского комиссара, вполне подходит под определение «пособничество врагу» в военное время. Фронт, между прочим, всего в трех часах езды на паровозе отсюда.

Посмотрел на его ошарашенное холеное лицо и усмехнулся:

— Но лично я могу горцев и остановить… как их вождь. Если мне головой выдадут Лося живого и способного членораздельно разговаривать. И с ним заказчика ночного теракта. Остальные лично мне неинтересны.

При этом я делал сознательные ударения на слово «лично».

— У вас ничего не получится, — твердо высказал он, придя в себя. — Это мой город.

— Еще как получится, — уверенно посмотрел я ему в глаза. — И в таком случае каждого, кто попадется с характерной татуировкой на запястье, будем ставить к ближайшей стенке и незамедлительно расстреливать. ЧК просто объявит Ночную гильдию вне закона. Тогда не только кровники из горцев, а каждая вами крышуемая проститутка сможет убивать вас безнаказанно, чтобы не отдавать вам половину своего заработка. И ей ничего за это не будет. Потому что вы станете вне закона вообще. Любого закона. А из города не выйти — он окружен войсками.

Обрисовав эти не радужные для него перспективы, я вынул из планшета и положил на стол постановление Чрезвычайной королевской комиссии по борьбе с саботажем и пособничеством врагу, на котором стояли все семь настоящих подписей комиссаров и нужные печати. Но не было даты.

Принесли кофе. Я к нему не притронулся, а Крон свой выпил залпом. И стал читать короткий, но не допускающий двойного толкования текст. Особенно в той его части, где говорилось о запрещении остальным подданным короля и гражданам империи, в том числе и родственникам, предоставлять членам Ночной гильдии «кров, хлеб и воду» под угрозой смертной казни.

Я же играючи вертел в пальцах химический карандаш, действуя ему на нервы.

— Могу поставить дату прямо сейчас, — произнес я с доброй улыбкой, когда он прочитал документ об объявлении Ночной гильдии вне закона. — И даже дать вам полчаса форы убраться отсюда. Вы этого хотите?