А меня охватила этакая бесшабашная храбрость.

— Ты ее растил, эту овцу? — крикнул я. — Ты ее выкармливал? Какого же хрена ты хочешь ее забрать? Перебьешься!

Оп! Я был уверен, что, «если что», всегда успею выхватить меч. Так вот: я не успел. Йети прыгнул даже не как тигр — его как подкидной доской подбросило.

Раз — и он уже нависает надо мной. Какое там — меч выхватить! Уверен, ни один мастер иай-дзюцу[51]не успел бы. Неудивительно. Четверть секунды — и между нами уже не семь шагов, а максимум полтора. Удивительно, что я не наложил в штаны. Пусть раньше за мной подобного не замечалось, но всё когда-то происходит в первый раз. А нынче — очень подходящий случай.

В штаны я не наложил. Но перепугался знатно. Не шарахнулся только потому, что слабость накатила. Я вдруг осознал, что такое — полная беспомощность. Если чудище пожелает оторвать мне голову, я и пикнуть не успею.

Огромный гуманоид нависал надо мной. Пахло от него неважно. Примерно как от дохлой собаки. И еще возникало такое ощущение, словно тварь пышет жаром. Такой вот занятный феномен.

Мысли текли сквозь мою прозрачную голову. Чудесное спокойствие обуяло меня. Говорят, нечто подобное испытывает африканский бушмен, которого сцапал лев. Трепыхайся не трепыхайся — всё равно скушают.

Хотя нет, не так. Мое сознание будто растеклось во все стороны. Примерно так, как это было, когда я под действием снадобий Каменного Волка парил над зимним озером…

Йети наклонился ко мне, понюхал лицо… Воняло у него из пасти, как из компостной ямы.

Я обонял эту теплую вонь… Но при этот «видел» нас как-бы со стороны…

Мягкий горячий язык прошелся поперек моего лица. Меня не стошнило. Состояние «всё по барабану» полностью владело мной.

— Вкусняшка! — горловое ворчание. — Моя вкусняшка!

Не думая ни о чем, без всякого желания, будто во сне, я ощутил, как моя рука извлекает из ножен Вдоводел. Острие меча упирается куда-то в нижнюю часть живота йети…

Гуманоид лизнул меня еще раз. Плевать ему (или ей) было на то, что в животе может появиться не предусмотренное природой отверстие.

— Не надо, Ульф! — Рунгерд перехватила мою руку. Вот ведь как. Я-то думал — она в лодочном сарае. А она — рядом.

Чудовище ее игнорировало.

— Вкусняшка!

Внезапно мой взгляд уперся во что-то темное, торчащее из светлой шерсти. Сосок. Черный, как у собаки. И светлая капелька на кончике…

Выходит, правы были те, кто предполагал, что это самочка… Хотя — ни хрена себе самочка! Два метра ростом…

Я убрал меч. Не такая уж я сволочь, чтобы зарезать женщину, пусть даже чудовищную… Вдобавок кормящую…

— Отстань! — приказал я строго, отпихивая от себя волосатую морду. — Накажу!

Если волосатая находит меня аппетитным, то это ее проблемы.

Черт знает почему, но я уже ничуточки ее не боялся.

Наверное, троллиха это почувствовала, потому что отпрянула и фыркнула обиженно.

— Я не стану тебя убивать, — произнес я с той же непререкаемой уверенностью. — Но если будешь скверно себя вести… — Я запнулся. Чем бы ее припугнуть? Почему-то в голову ничего не лезло, кроме Хегинова «отрубания хвоста». — …Я тебе хвост отрежу!

Йети шарахнулась. Хотя нет, она просто отодвинулась. Только очень быстро. Теперь между нами была дистанция метров пять. Вот так-то лучше.

— Я хочу кушать! — проворчала троллиха.

— А мне-то что? — проворчал я в ответ. Потом смилостивился. — Ладно, забирай овцу. И, это… — всё-таки кормящая мать. — Разрешаю тебе охотиться в моем лесу по ту сторону озера. И рыбу ловить. До следующей осени. Потом убирайся. И учти: если тебя увидят около жилья или, хуже того, стащишь какую-нибудь живность — ни тебе, ни твоему выводку не жить. Ясно?

Ответом мне было ворчание, которое можно было счесть за знак согласия. Троллиха сцапала овцу и…

— Постой!

Это уже не я. Это Рунгерд.

Волосатая мамаша остановилась. Зуб даю, в позе ее появилась надменность, которой только что и в помине не было. И оскал поперек рожи. А зубищи-то… Не меньше волчьих. И еще троллиха немного подалась вперед. Угрожаем, значит. Ну я…

Рунгерд вскинула руку. В пальцах — какой то знак. Серебряный, судя по тому, как от него отражается лунный свет.

— Даже и не думай! — посоветовала Рунгерд. Я не понял, о чем она. Но троллиха, судя по всему, поняла отлично. Тут же спрятала зубки. Знакомое обиженное выражение вновь проявилось на широченной морде.

— Пищу, которую тебе принесут в дар, можешь брать! — отчеканила Рунгерд. — Пошла прочь!

И десятипудовая тварь, которой ничего не стоило разорвать пополам и меня и Рунгерд, послушно развернулась и потрусила прочь. Овцу, впрочем, прихватила.

— О-ох! — Рунгерд вцепилась в мое плечо и повисла на нем всей тяжестью. — А я уж думала: она тебя зажрет! Как только у тебя хватило ума бросить ей вызов?

Я помалкивал. Действительно я вел себя как идиот. Вначале. А потом… Наверное, не лучше. Почему она не оторвала мне голову — вот вопрос. С такими скоростными и силовыми данными — это пустяковое дело.

— Не грусти! — Рунгерд ласково коснулась моей бородки. — Ты сделал глупость вначале, но потом вел себя замечательно. Ты говорил с ней будто ты не человек, а один из Асов. А когда ты сказал насчет хвоста, клянусь косой Фрейи, она по-настоящему испугалась.

— Я сказал что в голову пришло, — честно признался я. — Не видел я у нее никакого хвоста. Даже такого коротенького, как у мишки.

— Не смеши меня! — Рунгерд легонько ткнула меня кулачком в бок. — Хвост — это то, что связывает йотуна с Йотунхеймом. Разруби его — и она будет как кормчий без корабля. Ты снова удивил меня, Ульф Вогенсон! Я очень рада, что когда-то разделила с тобой ложе.

Я мгновенно отреагировал: сгреб ее правой рукой, шепнул:

— А кто мешает нам сделать это еще разок?

Лично для меня после пережитого стресса (если силенки остались, само собой) нет лучшего мероприятия, чем немедленный и взаимоприятный секс.

Хренушки! Рунгерд утекла из-под моей руки с ловкостью адепта вин-чун.[52]А тут и Полбочки припожаловал. Очень его интересовало: прогнали мы йети или нет.

— Иди домой, сосед! — произнес я весьма неприязненно. — Сегодня тебя точно никто не побеспокоит.

— А завтра? — не унимался Полбочки.

— А насчет завтра я скажу тебе завтра! — отрезал я и с трудом удержался от направляющего пинка.

Хегин всё понял, надел лыжи и учесал. Мы остались вдвоем. Как хорошо! Я решительно подхватил Рунгерд под локоток и повлек в сторону лодочного сарая. А там уже и сенцо припасено. И место, если можно так выразиться, натоптано…