Офицеры, или, как тогда говорили, чиновники, и казаки содержания не получали, но, пользуясь земельными льготами и свободой от податей, обязаны были, по первому требованию, явиться на коне и с оружием: шашкой, дротиком, ружьем и иногда пистолетом, и по форме одетые. По указу 4 декабря 1779 года, во время отдаления казаков на службу от дома более чем на 100 верст, они получали жалованье в размере:

Кроме того, всем полагался месячный провиант и фураж на их собственных лошадей; полковникам – на восемь, старшинам – на три и казакам на две лошади каждому.

Полк собирался, распределялся на сотни, самым простым и чисто товарищеским способом.

Получив предписание военной коллегии, атаман выбирал из числа богатых и известных ему казаков полковых командиров. Лицам этим давалось предписание о сборе полка своего имени. В предписании указывались станицы, из которых должны быть выбраны люди на службу, и давалось несколько мундиров для образца и сукно на все число людей полка, седельные щепы, кожи, ремни и все необходимое для поделки снаряжения и человек 50 казаков опытных для обучения.

Проводы казака на службу

Полковой командир был хозяином и создателем своего полка. Ему только указывался срок, 4–6 месяцев, к которому полк должен быть обучен, в остальные распоряжения его не вмешивались.

Большая часть времени уходила на устройство полкового хозяйства, обозов, на выездку и усмирение лошадей; только самые последние дни можно было посвятить на занятие «экзерцированием» или «наездничаньем». Казаки строили лаву и потом снова собирались в кучу за начальником, скакали через рвы, нарочно для того вырытые, и джигитовали. Большего и не требовалось.

Полковой командир делал представления о производстве в офицерские чины, ставил урядников. Он писал устав строевой и гарнизонной службы на основании или личного опыта, если он был пожилой человек, или советов бывалых товарищей, если он был молод, – в 19 лет тогда уже командовали полками. Командир полка был всегда грамотен, были даже командиры, знавшие иностранные языки. В бою он управлял строем, но ввиду своеобразности действий казаков, распоряжавшихся вполне самостоятельно, он сам нередко рубил и колол наравне с казаками, а иногда даже отменял свои приказания по просьбе более старых, бывалых и опытных казаков, позволял сдерживать и поправлять себя. В бою полковой командир указывал цель боя, предоставляя способ действия самим казакам.

Офицеры полка были старшие товарищи, назначенные полковым командиром из среды казаков же и утвержденные за свои подвиги в офицерском звании. Воспитанные так же, как и казаки, так же, как они, полуграмотные, они ничем не выделялись из фронта, кроме своих эполет да более богатой одеждой. Офицеры представлялись к награждению, не всегда держась старшинства, а за храбрость и распорядительность в бою. Разницы между офицером и казаком не было. Всякий казак мог дослужиться до офицера. Офицер не чуждался общества казаков, проводил время в их кругу, принимал участие в их играх. Уже в 1828 году на походе из Турции полковой командир одного из казачьих полков заметил, что люди заскучали. Приказано было дать водки, потом затеяли игры, между прочим чехарду. Офицеры полка играли наряду с казаками, причем не только сами прыгали через казаков, но и казакам давали прыгать через себя. Образование в те отдаленные времена на Дону получить было трудно. Платов, считавшийся образованным человеком, писал весьма безграмотно. Сметка выручала офицера, как выручала и казака. В Итальянский поход Суворова Денисову на его полк были розданы карты. Денисов находился в сильном смущении, так как, по откровенному его признанию, не только казаки, но и офицеры не умели читать топографических знаков и не все разбирали названия на немецком языке. Однако он сумел вывернуться. Офицеры запоминали наружный вид всякого селенья, моста и т. п., а австрийцы находили уже, что было нужно. То же самое, к удивлению австрийцев, проделывали и простые казаки. В строю офицер был впереди и, сидя на лучшей лошади, был примером казакам и одной из тех маток улья, за которыми следует рой.

Урядники и казаки друг от друга мало отличались. Урядник ездил на ординарцы к более высокопоставленным лицам, водил разъезды, был старшим на заставе или на пропускном посту; по большей части это был служилый казак, живой устав полевой службы и первый воспитатель молодого казака. Рассказами своими во время длинных переходов, бессонных ночей в карауле он обучал казака всему, что ему было нужно узнать на войне.

Воин по рождению и по воспитаннию, казак с детства приучался думать и чувствовать по-военному. Сын, внук и правнук служилого казака, он ребенком – уже был казаком. Мальчики семи, восьми лет бесстрашно скакали по степи, без седла, на полудиких конях, знали, какая лошадь молодая и какая старая, знали качества и недостатки каждой лошади. Зимой, построив из снега городок, они вооружались снежками, одни нападали, другие обороняли свое укрепление. По праздникам, после обедни, молодежь, а нередко и старые казаки бились на кулачки, ходили стена на стену, играли в игры, доставали на всем скаку платки и монеты, стреляли в цель и рубили столбики и ветки. Бывалые казаки давали наставления, рассказывали случаи из своей жизни; офицер, живущий в станице, вмешивался в круг казаков, где все были с ним ровня, называли его по имени и отчеству, где и он и казаки чувствовали себя совершенно равными. «Кордоны», «авангард», «позиция» – все это были знакомые молодежи слова – их понимали даже казаки. Молодые казаки видели, каким почетом окружены урядники и, особенно, «кавалеры», и, придя на службу, их мечтой было заслужить галуны. Пришедшие со службы казаки рассказывали про свою службу и про службу товарищей-одностаничников, и понятно, что казакам желательно было, чтобы рассказы были в их пользу. С древнейших времен установившийся взгляд на службу, как на нечто прибыльное, сохранился даже и теперь, а тогда, во времена завоевательных войн императрицы Екатерины Великой, вернуться домой без маленькой добычи, без лишнего платка или мониста для молодой жены было не принято. Вследствие этого-то казак хватал и прятал в свою суму все, что ему под руку попадалось: склянку, старую подкову, костяную пуговицу, изломанный железный подсвечник, одним словом, весь тот скарб, от которого отказывались хозяева его двора. Но, чтобы казак был вор – до этого далеко. Во всех войнах казак был честным, храбрым и сметливым воином.

Казаки почти всегда выступали о-дву-конь, причем на второго навьючивалось кое-что из «домашности» и могущая достаться казакам добыча. Тогда Дон славился лошадьми. Терпеливая и покорная, но строгая, в то же время быстрая и увертливая казачья лошадь неизменно служила своему хозяину.