…Мой профиль на золотых монетах. Статуи из мрамора в мою честь. Причисление меня к богам после смерти. Ulricus Magnificus[60] . Вот удивятся потомки, обнаружив внутри гробницы одного из величайших императоров, заряженный пленкой рекордер в коробке из нержавеющей стали. Ах, что-то я размечтался раньше времени. Моя работа еще не закончена. Помечтаю ночью, за стаканом отличного вина.

(щелчок выдвинутой из «люгера» обоймы) Шесть патронов. Один к одному. Как толстенькие желуди, лоснящиеся от масла. Как раз по штучке на каждого. Для верности – в голову.

(судя по звуку, обойма возвращается обратно)

…Пора собираться. Время пришло.

(подземелье в окрестностях грота Кудесника близ Ерушалаима, по местному времени – чуточку попозже)

...Характерно поджав губы, Эмилиан оценил открывшуюся ему безрадостную картину: темный каменный грот, жуки, ползающие по стенам, сплошь облепленным зеленой плесенью, и два человека с покрытыми кровью лицами, испуганно застывшие в окружении десятка окоченевших трупов.

– А я-то думаю, – двинул квадратной челюстью центурион. – Куда это вы исчезаете со двора, как только стемнеет? Конечно. Задурили голову прокуратору, что ходите по лугам да стогам миловаться, и полагали – все у вас схвачено? Попались, собаки! Долго чикаться с вами не станут – утром же прибьют к кресту. Ну а я – получу повышение за поимку шайки разбойников.

Эмилиан не спешил. За его спиной, вылезая из пролома, под звон оружия и скрежет камней выстраивались в ряд все новые и новые солдаты из центурий, охраняющей дом Понтия Пилата. Центурион откровенно упивался своим триумфом.

– Гм… – сказал Калашников, неловко попятившись. – Эмилиан, как бы тебе объяснить деликатно… Короче – это вовсе не то, что ты думаешь.

– Правда? – раскрыл рот Эмилиан. – Ну, конечно! Тогда вы свободны.

– Спасибо, – обрадовался Малинин.

– Не за что, идиот, – ответил Эмилиан. – Стой на месте, я пошутил.

Малинин, харкнув центуриону под ноги, отступил к Калашникову.

– Это несправедливо, повелитель, – пожаловался он. – Мало мне вашего пренебрежительного отношения – так еще всякая сволочь обозвать норовит.

– Братец, – логично заметил Калашников. – А зачем ты ездишь туда, где тебя все знают? Я бы на твоем месте уже давно сделал определенные выводы.

В пещере стало совсем светло от солдатских факелов.

– О Юпитер, – побледнел Эмилиан. – Вы не просто разбойники, которые по ночам грабят и убивают прохожих. То, что вы совершили – подпадает под государственное преступление, равносильное связям с парфянскими агентами. Теперь очевидно – вы собирались поднять мятеж против римлян.

Он красноречиво указал на труп первосвященника Иудеи.

– Значит, именно вы, ублюдки, причинили прокуратору кучу неудобств? – центуриона озарила догадка. – Каиафа пропал сразу после беседы с Пилатом, по дороге к резиденции Ирода Антипы. И слуги, и охрана слышали – их последний разговор вовсе не был преисполнен взаимной любви. В городе происходит брожение. Сегодня мой соглядатай прислал тайное донесение из Синедриона – великого прокуратора уже открыто обвиняют в похищении Каиафы. Еще немного – и священники Иудеи подняли бы чернь на бунт. Однако планы ваших парфянских покровителей не удались. Мы предъявим народу не только тело Каиафы, но и его убийц…

Солдаты цепочкой окружили Калашникова и Малинина.

– Друг Эмилиан, – с редкой душевностью сказал Калашников. – С чего ты вообще взял, что мы в этом виновны? Ты увидел нас пещере? Но я, как и ты, всего лишь пытался найти человека, который убил всех этих людей.

Шрам на щеке Эмилиана налился кровью.

– О, ну как же иначе! – с издевкой хмыкнул центурион. – Вы искали неведомого убийцу. И сугубо с этой целью уходили каждый вечер с виллы прокуратора, а возвращались обратно лишь под утро. Я сейчас своими глазами видел, как вы ворочали трупы, пытаясь найти на них ценные вещи. Или скажете, что делали им массаж? Мы наблюдали за вами от самой виллы – вы вели себя, как настоящие разбойники: долго плутали по другим пещерам, запутывая свой черный след. Но меня не проведешь. Почему вы легко нашли этот тайник, отвалив от входа камни? Отчего с ног до головы перемазаны кровью? Мерзавцы. Вы просто наслаждаетесь тем, что делаете.

Он подал знак, и солдаты приготовились к нападению.

– Вы мне оба как-то сразу не понравились, – признался Эмилиан, глядя на Калашникова и Малинина сквозь прорезь шлема. – Слушай мою команду!

– Погодите! – громко заорал Малинин, выставив вперед руки.

Римляне остановились.

– У нас есть алиби! – завопил казак. – Давайте вместе пройдемте к Кудеснику. Он подтвердит, что все ночи мы находились у его грота.

Калашников посмотрел на Малинина, и прослезился.

– Ты не устаешь потрясать меня, братец, – шепнул он. – Определенно, у тебя проклюнулся талант. Если впоследствии у какой-нибудь оперной примадонны в Городе вдруг украдут шкатулку с драгоценностями, я непременно поручу это расследование тебе. Честное слово, ты заслужил.

Малинин не успел обрадоваться – раздался стук костяшками пальцев о щит.

– Минуточку внимания, – прервал их воркование центурион. – Пройти к Кудеснику? Так уж получилось, что я присутствовал на рекламной акции превращения воды в вино. Да-да, наверное, не было ни одного человека в Ерушалаиме, который не пришел бы посмотреть на эдакое чудо. Лица мертвецов кажутся мне знакомыми… Да это ученики Кудесника! Конечно, вы были ночами у его грота… трупы показывают, чем именно вы там занимались. Хотите сбежать по дороге? Не выйдет. Вы – волки в овечьих шкурах, использовавшие доверие прокуратора, чтобы ради наживы убивать и грабить невинных людей. Но злодеи просчитались. Великие боги помогли Пилату избежать кадровой ошибки. Помогут и вам – сдохнуть на кресте.

Калашников и Малинин прижались к отдающей сыростью стене пещеры.

– Ничего страшного, братец, – похлопал казака по плечу Калашников. – В первый раз нам, что ли?

У меня суперкласс по фехтованию, еще в гимназии на курсы ходил шпагой махать. Ты вспомни – всего неделю назад мы целый отряд гладиаторов на арене разделали, как бог черепаху. В общем, давай начинай. Сейчас ты сомнешь левый фланг, а я беру на себя Эмилиана, ну и еще парочку солдат рядом. Главное для нас – быстро к выходу прорваться.

Малинин с застывшей улыбкой обернулся к Калашникову.

– Да их там человек двадцать, – сказал он замороженным голосом. – Идея в принципе хорошая, но не продуманная совсем. Я не терминатор, повелитель.