Ведь цель сталинской экономики — обеспечение товарами и услугами всего народа, а не гайдаровский показ населению этих товаров в витринах магазинов. Сталину нужна была экономика, которая способна обеспечить всех жителей СССР пусть небольшими, но теплыми и комфортабельными квартирами, а не экономика, способная построить дворцы для некоторых на Рублево-Успенском шоссе, а остальным предоставить ипотечную иллюзию пожизненных камикадзе. Сталин прекрасно понимал и читал изящные выпады Жана-Шарля-Леонарда-Симонда де Сисмонди.

Все же, как никак, а Сисмонди был ярый сторонник трудовой теории стоимости: «Благодаря прогрессу промышленности и науки, — говорит Сисмонди, — каждый рабочий может производить ежедневно много больше, чем требуется ему для собственного потребления. Но в то же время то самое богатство, которое производится трудом рабочего, если бы он сам был призван потреблять его, сделало бы его малоспособным к труду».

По его мнению, «люди» (т. е. нерабочие), «вероятно, отказались бы от всяких усовершенствований искусств, равно как и от всех наслаждений, доставляемых им промышленностью, если бы им пришлось покупать это ценой столь же упорного труда, каким является труд рабочего…

В настоящее время усилия отделены от вознаграждения за них; не один и тот же человек сначала работает, а потом отдыхает; напротив, именно потому, что один работает, другой должен отдыхать… Следовательно, бесконечное умножение производительных сил труда не может иметь никакого иного результата, кроме увеличения роскоши и наслаждений праздных богачей».

В силу этого — сталинскую квинтэссенцию политэкономии середины XX века в СССР можно свести к не менее блестящей мысли Дестюта де Траси: «Бедные нации суть те, где народу хорошо живется, а богатые нации, суть те, где народ обыкновенно беден»…

Только вот с понятием нации у Сталина было все гораздо проще, чем у де Траси. Нацией теперь становился весь советский народ, а не некоторые его развитые национальности. Для уяснение этой простой истины существовал партийный билет. Его очень быстро можно было лишиться, если помнить в первую голову, кто ты по национальности.

В этом смысле сталинская задача становилась простой — сделать тождественным понятие нации и советского народа. Посему Дестют мог рукоплескать своей мысли — ее советское изложение становилось таким: Советский народ по сути тот, всем национальностям которого хорошо живется.

И не надо быть лаборантом НИИ в кресле главы правительства, чтобы не понимать в своей жизни экономиста такие очевидные вещи. Сталину нужна была экономика, способная дешево и быстро переместить любого гражданина страны туда, куда он пожелает, а не экономика, способная создать сверхкомфортабельные легковые автомобили для части населения. Сталину нужна была экономика, способная обеспечить всех продуктами питания, сделать основную массу их доступной каждому. Сталину нужна была экономика, способная производить огромное количество товаров при условии столь же огромного платежеспособного спроса на них…

То есть если кто-либо хочет развить свою экономику, ему нужны не инвестиции, не займы и не надо стоять на коленях перед американо-швейцарскими гномами Международного валютного фонда или Банка Реконструкции и Развития вместе с Всемирным банком в придачу… Надо просто позаботиться о покупателях для своих же товаров. А если найдутся умники, которым это не понравится — то дать им линейкой по рукам.

Сталин это понимал и, даже пропустив вход в историческую калиточку июля 1940 года, линейку в своих руках всегда умел пустить в дело… и по делу… Он рассматривал несколько вариантов поиска покупателей для экономики СССР.

Например, прусский. Предусматривающий аннексию какой-либо страны, создание препятствий для ее промышленности и за счет ее рынка и ее покупателей — развитие собственной экономики.

Или английский путь. Захват колоний и использование их рынка для развития промышленности метрополии. Но эти пути не подходили Советскому Союзу.

Как этого бы ни хотелось В.Б. Резуну, а к середине XX века на планете Земля с аннексиями чужих государств было не так уж просто… Лига Наций, понимаете ли, баланс взъерошенных сил самых разнообразных по цвету пактов, союзов и осей… Да и с колониями как-то все уже определилось и устаканилось. Только по результатам глобальных мировых войн можно было претендовать на перетасовку колониальных протекторатов.

А растить собственную экономику, пусть даже по версии Суворова-Резуна, чтобы банально уверенно затеять новую мировую войну… так вот, растить собственную экономику по-любому нужно было до начала такой войны… Иначе ведь просто побьют… Ну а как ее растить?.. Без аннексий, контрибуций и заморских колоний?.. И уж без иностранных инвестиций — точно.

Сталин отлично понимал то, что стало очевидным нашим экономистам только к концу XX века, и то невероятными усилиями таких публицистов-первопроходцев, как Андрей Паршев:

«..Любое производство на территории России характеризуется чрезвычайно высоким уровнем издержек. Эти издержки выше, чем в любой другой промышленной зоне мира. Простейший анализ затрат на производство по статьям расходов показывает, что по каждой статье Россия проигрывает почти любой стране мира, а компенсировать излишние затраты нечем. В первую очередь это происходит из-за слишком сурового климата — производство, да и просто проживание в России требует большого расхода энергоносителей. Энергия стоит денег, поэтому наша продукция при прочих равных условиях получается более дорогой.

Из этого следуют два следствия. Во-первых, наша промышленная продукция, аналогичная иностранной по потребительским характеристикам, оказывается выше по себестоимости и при реализации по мировым ценам приносит нам убыток, а не прибыль. Во-вторых, наши предприятия оказываются невыгодным объектом для привлечения капиталовложений из-за рубежа, да и для отечественных инвесторов привлекательнее иностранные рынки капитала… Поэтому в условиях свободного перемещения капиталов ни один инвестор, ни наш, ни зарубежный, не будет вкладывать средства в развитие практически ни одного производства на территории России. И дело не в отсутствии патриотизма у наших капиталистов, а также жуликов и коррупционеров — я вполне допускаю, что они горячие патриоты, — дело в законах экономики, ориентированной на прибыль. Никаких инвестиций в нашу промышленность нет и не будет.

То есть каждый буржуй понимает, что значительная часть его денег, вложенная в российскую промышленность, будет потрачена просто на борьбу с неблагоприятными условиями без всякой пользы для конечного продукта. Если этого не понимает инвестор, то понимает банкир, дающий инвестору кредит и проверяющий его бизнес-план. А что бывает с промышленностью без инвестиций, мы знаем…»[52]

Эти блистательные мысли Андрея Паршева нашли, кстати, свое великолепное подтверждение совсем на другом примере ранней весной 2010 года в Западной Европе.

Все дело в том, что вот эта зима 2010 года была особенно суровой. В результате знаменитые на весь мир своим качеством дороги Германии сейчас, когда я делаю эту вставку в этот текст моей книги, приведены в полную негодность.