— Значит, так тому и быть, — заключил я. — Только обещайте, что какой бы из камней ни достался мне по жребию, череп тоже переходит в мою собственность.

Клянусь собственной головой, — сказал сэр Джаспер, — ты никак решил заняться черной магией? Со змеиным зубом и черепом индейского царя ты сможешь конкурировать с самим Сатаной, тем более что мы находимся поблизости от его владений! Или у тебя распух ли мозги и потребовался дополнительный сосуд для их размещения?

Маленький рыцарь рассмеялся своей шутке и весело шлепнул себя по ляжке.

— Увы, — отпарировал я, — если это все, что способны выдать ваши мозги по данному вопросу, то их давно уже пора переместить в сосуд поменьше, а то как бы они совсем не затерялись в таком крупном черепе, как ваш! Однако давайте тянуть жребий!

Саймон протянул нам зажатые в кулаке три палочки, одна из которых была короче и означала «опал»; две других были одинаковы, поскольку рубины ничем не отличались друг от друга и было безразлично, кому какой достанется. Сэр Джаспер тянул первым, я за ним: конечно, я вытянул короткую палочку, на что маленький рыцарь глубокомысленно заметил: «Масть идет к масти!»

— Ладно, — сказал я, — но помните: череп остается у меня, как договорились! — После этого мы тщательно и надежно запрятали каждый свой камень, и я аккуратно удалил остатки серебряной оправы из глазниц черепа, причем заметил, что судорога больше не скрючивает мои пальцы. Отдохнув до наступления вечерней прохлады, я вновь почувствовал себя в прежней форме, хотя мышцы рук долго еще продолжали давать о себе знать. Но вот над нами опустился ночной мрак, ведь в здешних краях не бывает сумерек, и мы, установив между собой порядок дежурств, расположились на ночлег. Странное и чарующее зрелище представляло собой при свете полной луны старое дерево сейба, возвышаясь на пустынной вершине голой скалы, точно одинокий часовой, угрюмо и неподвижно смотрящий в беспредельную морскую даль. Ночной ветерок, шелестя листвой деревьев, напевал тихую печальную песенку, словно оплакивал мертвого владыку здешних мест, чьи бренные останки остались лежать между корней истлевшего лесного великана, в дупле которого он прожил столько лет…

С первыми лучами солнца мы покинули это негостеприимное место и направились на запад, обсуждая по пути планы наших дальнейших Действий. Нам было ясно, что чем скорее мы Доберемся до берегов Англии, тем лучше, однако самый щекотливый вопрос заключался в том, каким способом это осуществить; в конце концов мы остановились на варианте, который мог не только помочь нам покинуть остров, но и расквитаться с «донами», ибо ни я, ни сэр Джаспер не забыли кровавой трагедии на «Сан-Фернандо», а что касается Саймона, то он ненавидел «донов», как дьяволов, а может быть, и чуточку больше. Тем не менее, несмотря на всю свою ненависть, Саймон умел при случае перевоплотиться в испанца, да так ловко, что даже проницательный взгляд отца Мигеля не смог бы распознать в напыщенном и самодовольном «доне» английского разведчика и шпиона, причем одного из лучших в своем деле. В этом ему помогали превосходное знание языка, манер и повадок испанцев, а также густая черная борода и не менее густой загар, покрывавший все его тело.

Именно на его искусство перевоплощения мы возлагали все наши надежды и приняли решение подождать в укромном месте неподалеку от Порт д'Эспань, пока Саймон не разведает, находятся ли в городе люди с затонувшего «Фрэнсиса». В случае положительного ответа он должен будет вместе с ними осуществить наш замысел, который заключался ни больше ни меньше, как в захвате первого попавшегося испанского судна и — «Э-хой, к веселой Англии!»— как говаривал сэр Джаспер. Однако я мечтал о земле несколько более отдаленной, о длинной береговой полосе, омываемой седыми водами благородного залива, и о беспорядочном скоплении уютных домиков маленького городка, где я давным-давно — во всяком случае, так мне казалось, — служил школьным учителем.

План был достаточно хорош, хотя в нем имелось и немало слабых сторон: так, например, мы не могли знать, добрались ли наши люди до города, а если да, то были ли они все еще там. Трудно было также надеяться, что в гавани нас будет ожидать подходящий корабль, охотно готовый сдаться на милость победителя и беспрекословно отправиться туда, куда мы пожелаем. Но более всего нас тревожила мысль об Ионасе Сквобблзе и о его происках, поскольку, как ни хорош был Саймон в облике испанца, он все равно оставался косоглазым.

Тем не менее иного выхода у нас не было, и мы, пройдя благополучно через столько опасностей и преград, совсем уже было поверили в то, что Госпожа Фортуна не станет напоследок затевать с нами недостойные шутки, хотя сэр Джаспер как-то сказал мне: «Поступки женщины непредсказуемы», — что, как выяснилось впоследствии, в полной мере относилось и к мадам Судьбе.

Нет нужды описывать наше путешествие к побережью, то, как мы обнаружили в заливе стоящее на якоре испанское судно «Санта-Мария» и как его капитан, дон Педро Базан, не без помощи Саймона и по его прямой указке захватил нас в плен вместе с сокровищами; поэтому я начну свое повествование с того момента, когда меня и сэра Джаспера вывели из колючих непроходимых зарослей, в которых мы скрывались.

Во время нашего марша я ни на секунду не сомневался, что в любой момент могу улизнуть от окружавших нас конвоиров, так как это была довольно тщедушная компания молодцов с тощими ляжками и впалой грудью, что, однако, мало отражалось на их дыхании, на весь лес благоухавшем чесноком. Однако мысли о бегстве ради спасения не приходили мне в голову. Я был уверен, что Саймон попал в руки испанцев, — иначе откуда бы они узнали не только о нас, но и о том, где мы скрываемся и что скрываем? — но выдать им наши планы он мог только в бреду или окончательно утратив рассудок; в любом случае это означало, что мой друг тяжело и опасно болен и нуждается в помощи. Вспомнив, сколько раз он спасал меня, порой даже рискуя жизнью, я просто не мог безучастно оставить его в руках «донов», независимо от того, болен ли он, ранен или сошел с ума. Точно так же я привязался к веселому маленькому рыцарю и очень бы огорчился, случись с ним подобное несчастье. Поэтому я шагал мирно и спокойно в окружении вооруженного эскорта, ломая себе голову над тем, куда нас ведут, ибо тогда я и понятия не имел, что наши захватчики — люди с «Санта-Марии». Очень скоро, однако, мои сомнения рассеялись, поскольку вместо того, чтобы идти прямо в город, мы свернули направо, к заливу, у берега которого нас ожидали две лодки. Пройдя лишь немного в этом направлении, я услышал сзади крики и шум; миновав поворот дороги, я обернулся и обнаружил, что нас преследует группа вооруженных людей. Как только Базан увидел и услышал их, он приказал поторапливаться и жестом указал на лодки, не обращая внимания на угрозы и требования остановиться. Решив, что среди наших преследователей могут оказаться люди с «Фрэнсиса», я стал упираться, стараясь доставить моим конвоирам как можно больше хлопот; убедившись в невозможности справиться со мной по-хорошему, они стали подкалывать меня кинжалами, заставив таким образом двигаться быстрее, но к этому времени догонявший нас отряд уже поравнялся с нами. В конце концов Базан приказал остановиться и выстроил своих людей в две шеренги: первая опустилась на колено, вторая встала за ней в полный рост, держа мушкеты наготове. Тут я увидел, что наши преследователи — отнюдь не люди с «Фрэнсиса», но просто другая группа испанцев и среди них находится наш милейший Сквобблз, громко кричавший и подстрекавший их к нападению на нас. Однако те оказались слишком трусливыми для драки и, увидев перед собой четкий и непреклонный строй людей Базана, остановились в нерешительности, хотя числом и превосходили их вдвое.