— Учитель не имеет права называть ученика дубиной стоеросовой. Все люди заслуживают уважения независимо от возраста, — сказал отец. — Завтра я собираюсь поговорить с мистером Кардинале и прояснить ситуацию.

Отец озадаченно посмотрел на меня.

— Но почему ты ничего не рассказал нам, Кори?

Я пожал плечами:

— Наверно, потому, что не рассчитывал на твою поддержку.

— Да, — протянул отец, — выходит, мы недостаточно верили в тебя, приятель.

И взъерошил мне волосы.

Как здорово иногда бывает вернуться домой!

Отец сдержал обещание. Он действительно отправился с визитом к мистеру Кардинале. Директор, до которого от других учителей давно доходили слухи, что Луженая Глотка окончательно распоясалась, решил, что тех дней, что я провел под домашним арестом, вполне достаточно для наказания. Мне было позволено вернуться в школу. Приносить извинения больше не было необходимости.

В школе меня приняли как героя-победителя. В последующие годы со мной не мог сравниться славой ни один астронавт, даже те из них, кто побывал на Луне. Луженая Глотка была угрюма и унижена: суровый выговор директора Кардинале рождественскими колоколами звенел в ее голове. Но и я тоже наломал дров и должен был признать свою долю вины. Вот почему в первый же день по возвращении в школу, а он был последним днем учебы перед началом рождественских каникул, как только закончилась перекличка, я поднял руку. Луженая Глотка раздраженно спросила:

— В чем дело?

Я поднялся с места. Все глаза были устремлены на меня в ожидании очередного героического жеста в великой войне с несправедливостью, ущемлением прав и запретом на виноградную жевательную резинку.

— Миссис Харпер, — начал я и остановился, ощутив, как поколебалась моя благородная решимость.

— Давай говори, да побыстрее! — брызнула слюной Гарпия. — Я не умею читать мысли, дубина ты стоеросовая!

Что бы ни сказал Гарпии мистер Кардинале, этого явно не хватило, чтобы она сложила оружие. Но тем не менее я решил продолжать, зная, что поступаю правильно.

— Я не имел права поднимать на вас руку, миссис Харпер. Приношу вам свои извинения.

О повергнутые герои! О колоссы на ногах из хлипкой глины! О могучие воины, павшие от укуса крошечной мухи, проникшей к ним под доспехи сквозь едва различимую щель! Я понял, что они испытывали в тяжкую минуту, когда услышал неодобрительный гул и шепот разочарования, распустившиеся вокруг меня, подобно горьким цветам. Сойдя с пьедестала, я тут же утодил в выгребную яму.

— Ты приносишь свои извинения? — Луженая Глотка, казалось, была поражена больше всех остальных. Она сняла с носа очки и тут же нацепила их обратно. — Ты хочешь сказать, что виноват передо мной?

— Да, мэм.

— Ну что ж… ну что ж…

Она явно растерялась и не могла найти нужных слов. Она ступила в незнакомые ей воды великодушия и прощения и осторожно нащупывала дно под ногами.

— Я и не знаю, что…

Возможность прощения манила ее — великодушие, исполненное красоты и волшебной силы, милосердие, прекрасное своей быстротечностью. Я увидел, как ее лицо стало расслабляться и разглаживаться.

— …и сказать, хотя… — Миссис Харпер с трудом сглотнула. Наверно, у нее встал в горле комок от волнения. — Хотя я рада, что у тебя в конце концов хватило ума извиниться, дубина ты стоеросовая!

Комок в ее горле определенно был горстью гвоздей. Исторгнув его наружу, она наконец смогла внятно изъясняться.

— Сядь на место и открой учебник математики!

Выражение ее лица вовсе не смягчилось, решил я, со вздохом усаживаясь на место. Это было лишь секундное затишье перед новым сильным порывом ветра.

Среди оглашаемого воплями бедлама, в который превращалась школа в большую перемену, пока Луженая Глотка распекала какого-то несчастного мальчишку за то, что тот извел все свои обеденные деньги на бейсбольные карточки, я заметил, как Демон выскользнула из столовой. Она вернулась примерно через пять минут и, прежде чем Луженая Глотка успела заметить ее отсутствие, с невинным видом устроилась на своем месте возле самой двери. Я обратил внимание, что Демон и окружающие ее девочки переглядываются и хихикают, явно что-то замышляя.

Прозвенел звонок, и мы гурьбой повалили в класс. Вместе с нами за свой стол с плотоядным видом львицы, выписывающей круги вокруг мясной кости, уселась Луженая Глотка.

— Открыть книги по истории Алабамы! — проорала она. — Глава десятая! Период Реконструкции! Живо!

Она потянулась за собственным учебником истории, и я услышал, как из ее горла вырвался придушенный хрип.

Оказалось, что книгу невозможно оторвать от стола. На глазах у всего класса Луженая Глотка схватила книгу обеими руками, уперлась локтями в стол и потянула изо всех сил, но книга осталась лежать на своем месте. Кто-то фыркнул, с трудом сдерживая смех.

— Что тут смешного? — рявкнула классная, с яростью взирая на нас. — Кто думает, что это смешно… — начала она но тут же вскрикнула от испуга, потому что ее локти наотрез отказались покидать поверхность стола.

Чувствуя подвох, Луженая Глотка предприняла попытку подняться с места. Но ее обширный зад тоже не захотел расставаться с сиденьем, а когда она приподнялась выше, то вслед за юбкой потянулся и стул.

— Что происходит? — выкрикнула она, но большая часть класса включая и меня самого, уже визжала от смеха.

Луженая Глотка дернулась было к двери и тут же с ужасом обнаружила, что ее крепкие коричневые туфли прочно прилипли к полу, словно прибитые гвоздями. Так она и осталась сидеть, скрючившись за столом, задом приклеившись к стулу, словно притянутая подошвами к незримому магниту, локтями влипнув в стол. Со стороны могло показаться, что Луженая Глотка склонилась перед нами в глубоком поклоне, но на ее перекошенном от ярости лице не было и следа учтивости.

— Помогите! — завопила Луженая Глотка; на ее глаза навернулись слезы, она была близка к помешательству. — Кто-нибудь, помогите мне!

Крики о помощи были направлены в сторону двери, но все так смеялись и кричали, что ее вопли едва ли были слышны по ту сторону стекла. Рванувшись, она сумела-таки высвободить ценой разорванного платья один локоть, но тут же, по ошибке опершись свободной рукой о столешницу, вновь оказалась скованной по рукам и ногам.

— Помогите! — опять заорала она. — Кто-нибудь, освободите меня!

В конце концов директор школы мистер Кардинале прислал чернокожего сторожа мистера Денниса освобождать Луженую Глотку из плена. Для того чтобы одолеть прочную субстанцию, прикрепившую различные части Луженой Глотки к столу, стулу и полу, мистер Деннис в конце концов был вынужден воспользоваться слесарной ножовкой. В процессе отпиливания рука мистера Денниса нечаянно соскользнула, и Гарпия лишилась небольшого клочка кожи.