Но внутри меня поднимается такое пламя… Его пальцы касаются кожи шеи, вызывает табун мурашек во всем теле. Губы горят, как и низ живота — там вообще непонятно что творится.

— Отойди! Да что ты себе позволяешь? — подаю я охрипший голос.

Дима смотрит исподлобья, прижавшись лбом к моему. На лице легкая улыбка. Зрачки черные-черные.

— Лучше поехали ко мне, — хрипло отвечает он, все так же стискивая в своих объятиях. — Обещаю, что не пожалеешь.

— А вот ты пожалеешь, что лапаешь меня! Я тебе не разрешала!

— Для того, чтобы тебя целовать, кролик ты мой, мне не нужно твое разрешение. Ты дрожишь. Хочешь же меня, как и я тебя. Но упорно делаешь вид…

— Ой, какие мы самоуверенные! — обрываю его речь. — Дрожу, потому что холодно! Не надо выдумывать то, чего нет на самом деле. И… Спасибо за такой вечер, но я хочу домой, как только корабль вернется на свое место!

— Обязательно поедем, — оставив на моей щеке короткий поцелуй, Дима отстраняется. И мне становится еще холоднее. Губы мои действительно горят. А еще он расцарапал кожу щетиной. — У вас там завтра какие-то важные съемки вроде? Отец сегодня что-то такое говорил.

— Я еще не знаю, если честно. Но сказали приехать раньше. Мне бы поехать домой и выспаться, но я поддалась на твою провокацию.

— Жалеешь? — вопросительно выгибает бровь. — Не отвечай, я знаю ответ. Тебе нравится тут быть. Со мной.

Я закатываю глаза и прикусываю нижнюю губу. А ведь он снова прав. Но знать ему об этом не нужно.

— Если смогу разобраться с делами в офисе, то обязательно приеду тебя увидеть. Отец просто давит меня работой. Ее всегда невыносимо много. Еще и его друг приехал, так все, теперь вообще капец.

— Это ты про дядю Эмиля? Я вчера видела их вместе. — догадываюсь я.

— Откуда ты его знаешь?

— Ну… Они друзья с моим отцом. Очень близкие.

Дима усмехается, всматриваясь вдаль. Мне кажется или он стал каким-то грустным?

— Эй, ты чего? — шутливо бью его локтем в бок. — Такое внезапное изменение настроения… Причину можно узнать?

— Твой отец часто вмешивается в твою жизнь? С приказами, например. Что ты должна делать, а что нет?

— Нет, конечно. Благо, мы видимся редко. Но вот с Алиной он так почти ежедневно… Потому что работают вместе. Она перед его глазами круглосуточно. Будь я на месте сестры, то давно сошла бы с ума. Благо, она замуж вышла, живет, естественно, в доме своего мужа и ночью отдыхает от отца, — смеюсь я, вспоминая жалобы Алины. — А я, наоборот, вижу его только поздним вечером. Наверное, я немного везучее.

— Никогда не стану лезть к своим детям. Если они у меня будут, конечно. Потому что жизнь для того, чтобы жить в свое удовольствие. А не так, как хотят родители.

— Дим, по твоим словам складывается такое впечатление, будто твой отец тебе враг. Родители могут быть очень строгими, Беркутов, но для своих детей они всегда хотят всего самого лучшего. И еще часто сжимают со всех сторон, бросаются командами… Иногда бывает внутри них страх. Страх потерять, к примеру. Случись с тобой, не дай бог, что-нибудь ужасное, у Сергея Владиславовича инфаркт случится.

— Да ладно тебе. Он на меня давно забил.

Продолжать эту тему мне не хочется. Не знаю, какие у Димы отношения с отцом, но мне его папа кажется очень даже хорошим, милым человеком. Знаете, бывают мужчины, которые подзывают к себе своих подопечных — молодых моделей, и, например, взамен на популярность просят что угодно. О таких я очень часто слышала. Вот Сергей Владиславович в этом плане совсем другой. Он очень строгий и требовательный. Всегда добивается от нас крутейшего результата. Его агентство должно быть номер один, не иначе. Кстати, дядя Эмиль тоже в этом деле, и я его часто вижу у нас.

Атмосфера не такая, какой была изначально… Но Беркутов берет себя в руки и снова начинает шутить. Домой он меня подвозит ближе к двум часам ночи. Но отпускать, кажется, не собирается.

— Зря отказалась. В моем доме ты оторвалась бы по полной.

— Мне на работу рано утром, балбес, — фыркаю я. — Спокойной ночи.

— А поцелуя на прощание нет? — грустно усмехается. — Вот только не надо снова превращать себя в кактуса. Ты такая красивая и милая, когда послушно себя ведешь.

— А ты настоящий зануда, Беркутов! — хмыкнув, тянусь к ручке двери, но Дима притягивает меня к себе, цепляясь за локоть мертвой хваткой.

— Не отпущу! — хрипит он.

Утро начинается как-то необычно. Я не выспалась, но настроение почему-то хорошее. Никак не реагирую на подкалывания отца, на то, что он ругается. Ведь вчера, когда я приехала домой, он еще не спал. Был в своем кабинете, и мы столкнулись с ним лбами. Я выскользнула, естественно, и побежала в свою комнату. И, конечно же, допрос за столом в такую рань был неизбежен. Благо, братишка в Америке занят своей учебой, иначе он присоединился бы к отцу.

— Папуль, я не маленькая, — встав с места, иду к отцу и чмокаю его в колючую щеку. — Ну уж прости. Пришлось уехать к друзьям, и наше празднование затянулось.

— Надо было хотя бы предупредить!

— В следующий раз, папуль.

Мама не поддерживает отца. Знает ведь — бессмысленно. Я сбегу снова, если это будет необходимо. В конце концов, я не школьница. А взрослая девушка. Кстати, совершеннолетняя. А еще самостоятельная! У меня на плечах, между прочим, гениальная голова есть!

— Мою машину возьми, — подмигивает мамуля. — Ключи на тумбочке в коридоре.

— Спасибо, спасибо!

Благо, в пробки не попадаю, доезжаю до агентства за час. По дороге получаю сообщение от Димы. Он сообщает, что ради меня обязательно закончит дела как можно быстрее и приедет… Успеет меня увидеть.

Ну безбашенный, ей-богу! Такого парня я не встречала никогда! Не понимает слова «нет». Без тормозов! Не слышит то, что ему невыгодно.

— Миленочка, доброе утро, — здоровается женщина с ресепшена. — Тебя Надежда Вениаминовна ждет!

— Я в курсе. Спасибо, Анна Дмитриевна.

Постучав в дверь, я открываю ее, получив одобрительный кивок. Присаживаюсь напротив Надежды Вениаминовны и терпеливо жду, когда она завершит телефонный разговор.

— Да, Сергей! Да, конечно. Ага, естественно, вы правы. Хорошо, я вам сообщу. Так точно. Всего хорошего.

Отложив телефон в сторону, она потирает виски пальцами, затем глубоко вздыхает.

— Доброе утро, — наконец подаю я слабый голос. У женщины нет настроения, и мне не хотелось бы услышать ядовитые слова. Она ого-го какой бывает. Иногда