Ей недавно исполнилось двадцать восемь лет. Она только-только вышла и из стен университета, и из юного возраста и не чувствовала себя достаточно зрелой для Фернандо. По этой причине, а еще потому, что она не знала, достаточно ли зарубцевались его раны, она решила, что он не должен ничего замечать. Моника утешала себя тем, что он рядом с ней целыми днями, но при этом не теряла надежды, что однажды отношения между ними могут измениться.

– Моника, не надо давить виноград! В холодильнике ты найдешь охлажденную бутылку шампанского!

Громкий голос Фернандо оторвал ее от раздумий, и она поспешила принести бутылку, чтобы поднять бокалы за продажу роскошного колье. В ювелирном магазине впервые со времени смерти жены хозяина что-то отмечали. Фернандо воспользовался этой продажей как предлогом, чтобы поблагодарить всех служащих за отличную работу в последние месяцы, результатом которой был невероятный успех новой линии серег в стиле модерн, причем автором и движущей силой этой разработки была Моника.

После веселья, сопровождавшегося звоном бокалов, они принялись за работу. Моника намеревалась подготовить счет на колье, упиваясь похвалами, которые только что получила от Фернандо и Терезы, продавщицы, потом она подобрала волосы резинкой, чтобы продолжить прерванное занятие – чистку платиновой цепи.

Фернандо закрылся в кабинете, чтобы позвонить в ювелирную мастерскую-магазин Луэнго в Сеговии, принадлежащий его сестре Пауле. Ему нужно было передать ей заказ, который ему сделал один клиент, скорее всего палестинец. Недавно отремонтированная мастерская находилась на одном и том же месте не один десяток лет и передавалась по наследству членам семьи, пока не подошла очередь Паулы. В этой мастерской брат и сестра изучили ремесло, которое передал им отец, дон Фернандо, и вначале, пока он не умер, работали вместе с ним. Через несколько лет Фернандо решил пойти по собственному пути и уехал в Мадрид, где открыл скромный ювелирный магазин, который за небольшой срок стал одной из самых престижных ювелирных фирм в Мадриде.

Пауле осталась мастерская-магазин, где она продемонстрировала, в придачу к своим выдающимся художественным способностям, врожденные деловые качества. Ювелирная мастерская-магазин Луэнго под ее руководством довольно быстро вышла на международный рынок.

Палестинец заказал тунисский кинжал с лезвием длиной двадцать один сантиметр, с серебряной рукояткой, на которой Паула должна была выгравировать текст, написанный по-арамейски. Заказчик оставил Фернандо текст, написав его на своей визитной карточке. Как раз в этот момент Фернандо передавал его по факсу сестре, чтобы она сделала работу как можно быстрее, максимум в течение недели. Клиент согласился на такой компромисс.

– Фернандо, ты снова так поступаешь со мной! Обещаешь сделать работу в сроки, в которые я не могу уложиться, ты же это знаешь. Сначала ты заставляешь меня нервничать, а потом я чувствую себя идиоткой, потому что и я, и мой персонал соглашаемся на такие сроки только ради тебя. Ты знаешь, что в это время года изделия хорошо раскупаются, мастерская работает в две смены и практически не остается свободного времени на выполнение такой кропотливой работы, как та, о которой ты сейчас меня просишь. В результате все закончится тем, что я займусь этим сама, как всегда.

Слушая упреки сестры, Фернандо уставился на еще не открытый пакет, который ему передала Моника. Вид у пакета был очень необычный. Фернандо с любопытством начал изучать его, по-прежнему не открывая. Оберточная бумага была очень потертой. На первый взгляд пакет казался очень старым. В некоторых местах он был тронут плесенью. И он источал сильный запах, который казался Фернандо знакомым. Этот запах напомнил ему чердак в доме дедушки и бабушки, полный всякого хлама и старинной мебели. Похоже, этот странный пакет долгое время никто не брал в руки.

Он весил совсем немного. На этикетке из службы доставки в строке «адресат» было указано имя Фернандо. В строке «отправитель» он прочитал: «Исторический архив провинции Сеговия».

Фернандо оборвал Паулу, которая как раз рассказывала ему, что серебро за последние месяцы сильно выросло в цене и что по этой причине она начала ввозить его из Египта, поменяв поставщика, и спросил:

– Паула, ты знаешь кого-нибудь, кто работает в Историческом архиве провинции Сеговия? Я только что получил от них пакет и не знаю, что это может быть.

Паула, немного раздосадованная тем, что вопрос ее поставок так мало значит для брата, холодно ответила:

– Никого я там не знаю и знать не хочу. И вообще в гробу я видела твои истории. До свидания.

Фернандо повесил трубку. Он открыл ящик, где хранил ножницы, и с огромной осторожностью разрезал бечевку. Он начал аккуратно, чтобы не порвать, снимать обертку. Под оберткой оказалась картонная коробка с почти стертой надписью «Ментц», зеленого цвета. На вид коробке было никак не меньше пятидесяти лет. Затаив дыхание, он открыл ее и обнаружил внутри красный футляр, уложенный в деревянную стружку.

Футляр был похож на те, какие Фернандо использовал в своем ювелирном магазине, но был подпорчен временем и открылся с трудом. Помогая себе острием ножниц, Фернандо поддел крышку, сорвав при этом замок. Внутри оказался широкий золотой браслет, в не очень хорошем состоянии, украшенный лишь двенадцатью маленькими цветными камнями, расположенными на внешней стороне браслета, по центру. Это явно было старинное изделие.

Верхний слой золота был неоднородным, местами металл казался потертым. Благодаря своей профессии Фернандо знал, что только по истечении многих веков золото могло поменять свой цвет таким образом.

Поискав внутри коробки, он не обнаружил ни карточки, ни какого-либо указания, которое пролило бы свет на тайну этой посылки. Он снова посмотрел на этикетку и увидел, что в углу из-под нее виднеется кусочек бумаги желтоватого цвета, который показался ему таким же старым, как и упаковка.

Фернандо с огромной осторожностью начал отделять этикетку, пока не открылось то, что было под ней. На бумаге было что-то написано голубыми чернилами, что едва можно было различить. Нужно было очень захотеть и сильно напрячься, чтобы разобрать текст. С помощью лупы он прочел на внутренней этикетке, что пакет адресован дону Фернандо Луэнго. Ниже следовал очень неразборчиво написанный адрес, а под ним ясно читалось название города: Сеговия.

Имя было тем же, что и его. Речь явно шла об отце Фернандо.

На бумаге четко выделялась старинная почтовая печать с изображением внушительного вида паровоза. Под паровозом крошечными буквами было написано: «Серия "Поезда"» и год – 1933.

Он попытался разобрать имя отправителя, но сырость настолько размыла надпись, что он смог различить только «е», за которым следовало «де лос Кабальерос».

Де лос Кабальерос? В Испании было много деревень, название которых имело такое окончание. Но первое название с буквой «е», какое пришло ему в голову, было «Эхеа де лос Кабальерос».

Он попытался вспомнить, могли там жить кто-либо из его родственников, но не вспомнил никого. Хотя 1933 год был годом расцвета Республики, вполне возможно, что кто-нибудь из родни по какой-нибудь причине остался в Эхеа де лос Кабальерос. Но почему после стольких лет этот пакет, который явно так и не дошел в свое время до адресата, получил он и, кроме того, почему его прислал Исторический архив провинции Сеговия?