А сегодня…

Жирных столов не было, были изящные столики, покрытые крахмальными скатертями, были салфетки и приборы, играла музыка, и какой-то мужик в пиджаке и галстуке-бабочке вежливо им улыбался.

— Рад приветствовать вас, молодые люди, в нашем заведении, — встретил он личный состав.

Вообще-то это был все тот же «петрович». Но живой и одет с иголочки.

Толпа курсантов растерянно замерла на пороге.

— Проходите, молодые люди, — пригласил широким жестом метрдотель. — Прошу-с…

— Ну, чего встали как бараны? А ну, шагом!

Метрдотель укоризненно посмотрел на старшину и перевел взгляд на курсантов.

— Вы столик заказывали?

— Мы? Нет! — испуганно замотали те головами.

— Вы чего тупите? — возмутился старшина. — Заказывали они. А ну, сели за столики.

Курсанты повалили в зал.

— Ай-яй-яй, — покачал головой метрдотель. — В ресторане себя так не ведут. Вы должны зайти, оглядеться, выбирая столик, подойти к зеркалу, поправить прическу…

— А ну, вышли и зашли, как положено! — рявкнул старшина.

Все вышли. И зашли, как положено. И еще вышли. И опять зашли. И еще… Наконец расселись за столиками. И стали хватать и вертеть блестящие вилки и ложки и, посыпая солью, жевать хлеб.

— Господа!.. Вашу мать… — сказал метрдотель. — В ресторане не хавают хлеб. И вообще не жрут, как свиньи! В ресторане проводят досуг и общаются в приятной компании. Старшина?

— Встать! — рявкнул старшина. — Упор лежа принять! Отжимание на время! Время пошло!

И на полу, между крахмальными скатертями, быстро замелькали спины.

— Благодарю вас, Семен Владимирович.

— Не за что, — ответствовал старшина. — Если нужно что — обращайтесь, не сочтите за труд.

— Всенепременно. А теперь, господа, прошу обратить внимание на приборы на ваших столах…

Приборов было чуть ли не три десятка. Знакомы из них были два — вилка и ложка.

— Теперь, господа, я хочу посвятить вас в некоторые нюансы сервировки столов в приличных заведениях традиционной европейской кухни.

И от такого к ним обращения курсанты пугались больше, чем если бы их посылали по матушке, грозя вырвать отсутствующие у них женские половые органы через все имеющиеся у них физиологические отверстия.

— Итак, господа, что это за предмет? Который я вам ранее показывал.

— Это щипчики для разделки омаров.

— Прекрасно, господа, прекрасно. Хотел бы увидеть, как вы владеете данным инструментом.

И на столах появлялись здоровые такие раки. Ну, очень здоровые! И тоже красные.

— Прошу, господа! И прошу вашего внимания…

И метрдотель стал показывать, в какую руку надо брать щипчики, в какую ножичек и как пилить этого монстрообразного атлантического рака.

Курсанты брали щипчики и ножички и пилили и кромсали деликатесное блюдо, притискивая его к тарелке руками. А кое-кто по-быстрому выковыривал мясо пальцами.

— Семен Владимирович, — обратился страдающий метрдотель к старшине, — объясните юношам…

— С превеликим нашим удовольствием, — ответствовал старшина. — Сынки, упор лежа принять! И…

Через неделю личный состав разделывал омаров и прочую экзотическую гастрономию вполне убедительно, как если бы они всю жизнь воспитывались в семьях английских лордов. Молодежь, если через упор лежа, обучается на раз-два.

— Благодарю вас, господа. Надеюсь, вам понравилось наше заведение и вы непременно посетите нас еще в самое ближайшее время.

«Ближайшее время» случилось на следующий день. Теперь в столовой был совсем другой интерьер — кают-компания среднестатистического рыболовецкого траулера, с привинченными к полу стульями, с иллюминаторами, намалеванными на стенах. И давешний метрдотель в грязном засаленном фартуке поверх тельняшки метал на столы с высоким бортиком тарелки, кружки и сердито орал:

— Борщ вам не нравится? А я по раскладке… Если кого с меню воротит, то я счас старпома позову! Или, может, вам омаров предложить?

И курсанты рубали флотский борщ и котлеты, обсуждали план путины, пересыпая свою речь флотскими жаргонизмами.

Потому что — такая служба.

Почти гражданка…

* * *

— Ну всё, мужики, пойду я, — вздохнул Сан Саныч. — А то жена… — и безнадежно махнул рукой.

— Ну иди, коли надо, — сочувственно кивнули мужики. — Может, на посошок?

— Не… Хватит. Дай лучше апельсином зажую. Учует Зинка — полвечера мозг выносить будет.

Сан Санычу протянули дольку апельсина.

— Ну всё, мужики, нет меня. — И Сан Саныч ушел.

— Да… — сочувственно вздохнул кто-то. — Загнала Зинка мужика под каблук. Не повезло.

— Это точно…

Сан Саныч шел по вечерним улицам, ни о чем не думая, ничего не желая, никуда не спеша. Шел себе и шел. Потому что в свой законный выходной.

— Ты что так рано? — удивилась жена.

— Так ты же сама просила пораньше.

— Что, добавки не было? — догадалась Зинка, обнюхивая супруга.

— Какой добавки?

— Той самой! — хлопнула она себя пальцем по шее. — А то вернулся бы ты!

— Ну что ты, в самом деле, — вяло возмутился Сан Саныч. — Мы с мужиками карбюратор… Ну еще поговорили маленько. Армию вспомнили.

— Кто «армию»? Ты «армию»? Ты же в стройбате служил, раствор месил. Ты всегда был неудачником. И как меня, дуру, угораздило! У всех мужики как мужики, а у меня… Вон у Тамарки… И у Верки… Правильно мама…

Сан Саныч вздохнул и пошел в гостиную. Где были кресло и телевизор.

— И ночью ко мне ни-ни! — вдогонку прокричала жена.

— Это почему?! — возмутился Сан Саныч. Так как должен был возмутиться.

— Потому что дверцу на кухне не починил, — злобно ответила жена. — Вот почему!

— Злая ты, Зинка.

А-а впрочем, обычная, среднестатистическая. Какая и должна быть.

Сан Саныч включил телевизор. Там шла стоочередная серия не понять какого сериала, в которой играли артисты — не вспомнить по фамилии, но с знакомыми по другим сериалам физиономиями. Они беспрестанно что-то говорили.

— Завтра в ЖЭК за справкой зайди! — крикнула сунувшаяся в дверь жена.

— Когда я успею?! — возмутился Сан Саныч.

— После работы. ЖЭК до восьми работает.

— Может, лучше послезавтра?

Жена встала между мужем и телевизором, заслоняя собой экран.

— Нет, завтра! Мне справка еще позавчера нужна была. Завтра!