– Юнг?

Бетси кивнула.

Дейзи попыталась прочесть название на корешке, но сразу запуталась.

– Synchronizitat… Akausalitat… Что за хрень?

– Это по-немецки. «Синхрония: принцип беспричинной связи». Когда-то у нас было первое издание. Но потом куда-то пропало.

– И что это значит? – спросила Дейзи, задвигая книгу обратно.

Бетси понимала, что нужно направить беседу в другое русло, но не хотела рисковать: пациентка могла опять замкнуться в себе, вернуться к угрюмому молчанию.

– Синхрония была теорией Юнга. Это идея о двух или более событиях, которые происходят вместе без очевидной связи друг с другом.

Девушка наморщила накрашенный белилами лоб:

– А это что значит?

– Ладно. Скажем, ты слышала, как твой мобильник утром звонил четыре раза, но когда ты берешь трубку, никто не отвечает. А потом днем ты проезжаешь четыре светофора, и все, один за другим, загораются зеленым, и никогда раньше с тобой такого не случалось. В школе разыгрывается лотерея; ты выбираешь номер 4444 и выигрываешь. Никакой причинно-следственной связи, но здесь может быть заложен глубокий смысл.

– Готика, – сказала Дейзи, закатывая подведенные глаза. – Абсолютная готика.

– Интересно, а что бы ты сказала…

Дейзи обернулась к книжным полкам.

– Значит, вам они достались по наследству? От кого?

– От отца. – Бетси с трудом сглотнула. Почему теперь она задает вопросы?

Рука Дейзи зависла в воздухе, а потом, дрожа, опять опустилась. Девушка через плечо уставилась на Бетси.

– А ваш папа тоже был психом? То бишь психиатром.

Бетси прижала язык к нёбу, заставляя себя помедлить. Ей хотелось ответить: «Мой отец был знаменитым психиатром. Он был величиной в этом деле, окончил Институт Юнга в Цюрихе и преподавал в Институте Юнга в Вене. К нему обращались несколько известных во всем мире семей. За запертыми дверями психиатрических клиник он работал с пациентами, страдавшими серьезными психозами».

«Он был гений», – хотелось ей сказать.

– Да, он работал в области психологии. Дейзи, пожалуйста: нам ведь нужно поговорить о тебе.

– Хорошо, хорошо.

С тяжелым вздохом девушка рухнула в кресло и взяла чашку с чаем. Заглянула внутрь и поднесла ее к губам, заслонив лицо. Бетси видела только блеск белой кожи сквозь прядь крашеных черных волос.

– Какие у тебя отношения с матерью?

Дейзи посмотрела через край чашки, и ее взгляд ожесточился.

– А по-вашему, какие? Вы ведь видели нас. Как у кошки с собакой.

– И кто из них твоя мать? Кошка или собака?

– О, конечно, кошка, – кивнула девушка. – Да. Кошка.

– Почему кошка?

– Не знаю. Собаке можно доверять. А кошки… не такие. А моя сестра Морган еще больше кошка.

– Значит, ты считаешь, что доверять матери и сестре нельзя?

Дейзи скривила рот.

– Такого я не говорила, Бетси.

– А ты? Ты собака?

– Безусловно, – ответила она, лаская Ринго носком башмака. – Я просто верная собака.

Бетси сделала пометку в блокноте, ее ручка заскользила по белому листу.

Зазвонил мобильник.

– Ты забыла выключить свой телефон, – заметила Бетси.

– Да, простите. Придется ответить.

Дейзи вытащила из сумочки черный айфон. Потом еще один телефон – рубиново-красного цвета.

– Алло?.. Папа, я не могу сейчас говорить… Да… Я перезвоню позже.

Бетси заметила, как ее пациентка вздрогнула.

– Не знаю… Потом. – Дейзи с силой нажала кнопку конца связи, словно стремясь раздавить ее.

– Отец?

– Да. Это больше не повторится. Я забыла выключить его телефон.

– Его?

Дейзи замялась.

– Он хочет, чтобы этот был всегда при мне, все время. В нем есть устройство, следящее через GPS. Так он знает, куда я двигаюсь по Роринг-Форк-Вэлли[9]. Большое дело. Он дополнительно платит мне за то, чтобы телефон всегда был при мне.

– Разве он живет не на востоке?

– Да, но он такой чудак. Это часть условий развода. Он хочет поддерживать со мной связь.

Она прикрыла рукой рот и тяжело закашлялась, ее горло было переполнено мокротой. Бетси протянула ей коробку с салфетками.

– Выплюни, Дейзи. Давай, не стесняйся.

– Это неприлично, – ответила девушка, подавляя кашель.

– Зато полезно для здоровья. Так делают спортсмены. Не глотай, а сплюнь.

Не обращая внимания, Дейзи тяжело глотнула.

Бетси наблюдала, как она пытается прокашляться, а потом, когда решила, что кашель прошел, спросила:

– Почему ты считаешь, что твой отец…

Дейзи отвернулась.

– Мне не хочется сейчас обсуждать отца, ладно?

Бетси поняла, что Дейзи сейчас на грани терпения.

– Ладно. Поговорим о чем-нибудь другом, – сказала она, просматривая свои заметки. – Ты говорила, что слушаешь волны прошлого. Твоего прошлого?

– Нет. Нет, давнего, очень давнего. Мне снится какой-то замок. Он вздымается до небес с уступа скалы. Как в фильме про Дракулу. Очень готический, правда?

– Продолжай.

– Красные бархатные портьеры. Тяжелая темная мебель. Огромные сундуки с большими железными петлями. И странный запах, будто…

– Будто что?

– Будто из кошелька. Словно от трущихся друг о друга монет. Металлический.

Бетси подробно записала слова девушки.

– Что-нибудь еще?

– Еще вижу лошадей. В большинстве снов.

– Лошади успокаивают тебя? Или они угрожают?

– Обычно успокаивают. Но иногда они пугаются, встают на дыбы и ржут, словно учуяли огонь.

– Они бросаются на тебя?

– Нет, нет, никогда. – Дейзи помолчала. – Наоборот, они предостерегают меня.

Деревня Чахтице, Словакия

28 ноября 1610 года

Заляпанная грязью крытая повозка дернулась и остановилась на окраине деревни Чахтице. Поперечная дорога вела вверх по холму к маячившему на фоне неба серо-белому замку.

Лошади фыркали, и в морозном воздухе поднимались облака пара. Кони нервно подскакивали, закусывая удила и выкатывая глаза.