Ёрп! Ёрп! Ёрп! Именно в этот миг в комнату влетела маленькая красноватая тварь с омерзительной шерстью, похожей на старый ворсистый ковер, длинным узким рылом, висячими ушами и хваткими пальцами на лапах; причудливый шум, ею издаваемый, располагался где–то между тявканьем комнатной собачки и хлопками пробки от шампанского. Круглые глаза навыкате вращали не зрачками, а желто–черными спиралями. Хотя для передвижения существо пользовалось всеми конечностями, более оно полагалось на задние лапы и сутуло скакало вперед примечательной походкой, которую раньше Джейк наблюдал только у гастрольных администраторов. Ёрп! Ёрп! Ёрп! Не успел Джейк осмыслить значимость этого нового привидения, как оно, пронесшись через всю комнату, напрыгнуло на его левую ногу.

Крохотное тело туго обернулось вокруг Джейковой коленки, и существо принялось неистово ее сношать. Инопланетная девчонка при этом буквально завыла от хохота. Это как–то подло. С другой стороны, размышлять об этом сейчас не время. Пока он не отдерет эту мохнатую опухоль, размышлять вообще неуместно. Ревор не просто омерзителен. Что хуже, его змеистый розовый язык, высунувшись из сморщенной и скособоченной маленькой пасти, проник в прореху Джейковых джинсов и, влажно лизоблюдствуя и низкопоклонствуя, принялся за исследования его бедра вверх по течению. Джейк тщетно попытался стряхнуть его, столкнуть его, оторвать его, отклеить его и смахнуть оплеухой — все это время стараясь поддержать в себе хоть какое–то подобие четкости. Когда Бэби, утирая слезы хохота, наконец с чмоканьем отлепила от него это существо, Джейк почувствовал, как по колену стекает что–то влажное. Опустив голову, он узрел ручеек ярко–розовой жидкости. Желудок забился в слэме о грудную клетку; тошнота разбавила первоначальный коктейль изумления и страха.

— Что это за тварь? — выдохнул он.

— Это же просто ойой, — пожала плечами Бэби, щекоча существо за ухом. — У вас на Земле таких разве нет?

Теперь настало время шока для Ревора. Просто ойой?

Расслышав, что сказано это было как бы в порядке вещей, Джейк весь сжался от того, что поддался панике. Откуда бы ни явилась эта девчонка — из расы чужих или галлюцинации, — ему отчаянно хотелось произвести на нее впечатление. В то же время он подозревал, что ему это уже довольно жалко не удается. Джейку подобное переживание было в новинку. Обычно ему оказывалось гораздо труднее выпутаться из объятий потом, нежели проникнуть между ног в начале. На глаза его навернулись слезы.

Слезы навернулись и на глаза Ревору. Забыв на минутку о Джейке, Бэби принялась сюсипусить своего теперь уже совершенно безутешного любимца. Всхлипывая, тот ерзал ей по коленям.

То, что произошло дальше, Джейк счел просто невероятным. Себя–то он всегда расценивал довольно–таки изощренным. Для друзей Джейк служил ходячей энциклопедией сексуальных знаний: он мог часами импровизировать на темы такой эзотерики, как относительные достоинства кошачьей позиции и стиля по–собачьи, радости поцелуев бабочки (производимых ресницами), преимущества презервативов с мятным ароматом («одновременно освежает ей дыхание»), а также как справляться с авариями пирсинга — например, если твое кольцо в брови зацепилось за ее лабиальную бижутерию («не делайте резких движений»). Кроме того, Джейк запоем читал «Форум австралийских женщин», который выписывали его соседки по квартире Неба и Сатурна.

Но что бы ни видел он, ни делал, ни слышал и ни читал, — ничто не могло подготовить его к тому, что случилось дальше. Должно быть, освещение… Ебаный ужас. Это ж ее бедро, всего святого ради. Тело ее корчилось в беззастенчивом наслаждении. Джейк видел, как длинный розовый язык Ревора мельтешит взад–вперед из… что это? Господи милостивый!

Вдруг Ревор откинул голову назад, всосал в себя немножко О2 и зарылся своим ежиным рылом по самые роговицы. Где в тот момент располагался его язык, Джейк даже не осмеливался вообразить. Изнутри доносилось только приглушенное гнумгнумгнум.

Джейку стало так неудобно, что он даже не знал, куда устремить взгляд. Ему хотелось исчезнуть. Умереть ему хотелось. Хотелось блевать. Но больше всего на свете ему хотелось быть Ревором. Во что бы он ни вляпался, оно уже накрыло его с головой — это ощущение росло в нем так же быстро, как эрекция.

Казалось, прошла целая вечность — и тут Бэби устала от притязаний Ревора.

— Мммммм, — вздохнула она. Извлекла существо из крохотного отверстия в бедре — при этом рыло Ревора выскочило с таким звуком, точно кто–то ущипнул струну контрабаса, — и обняла его. Ревор довольно засопел всей пастью, шмякнулся на пол, где, абсолютно счастливый, начал гоняться за своим хвостом, вихрясь и журча, пока очертания его не замерцали и не слились в один мазок, как лопасти пропеллера. Ревор всегда полагал, что лишь хорошая вертушка способна прочистить мозги, освежить душу и возобновить вкусовые сосочки.

Космопереезды… Агент Малдер тратата… летающие тарелки тратата… земная девственница тратата…

Хотя разум Джейка мчал наперегонки с собой, он все равно отставал на несколько кругов от лекции Бэби. Когда же она принялась обращаться — земная девчонка… чужая… земная девчонка… чужая… — он понял, что окончательно утратил контроль руля. И вписался в ограждение.

Вздрогнув коленями, Джейк с грохотом приземлился. Одурело съезжая в обморок, он осознавал, что это наверняка самое катастрофическое и унизительное происшествие, которое он переживал с противоположным полом.

Когда же он снова открыл глаза, подбородок его покоился на укрепленном носке изысканно маленького армейского ботинка.

— Ой, — произнес голос, принадлежавший ноге, занимавшей ботинок, поддерживавший его лицо. — Не поцарапай кожу, землянчик.

Глаза его прошествовали вверх. Из зашнурованного доверху ботинка вздымалась тонкая нога, затянутая в черную кожу. Над нею — драная черная футболка. Жилистые руки сложены на узкой мальчишеской груди. Вот эта деффка — Пупсик. Лицо, взиравшее на него сверху, — длинное, угловатое, бледное, — несло на себе сплав мягкого презрения и крайней степени веселья. Элегантно крюкообразный нос пронзала серебряная косточка, а по опасным губам серфовал оскал. В темных глазах горел накал черных дыр. Сквозь брови было продето полдюжины серебряных колец. Голова выбрита, лишь спереди оставался короткощетинный мостик, соединявший изогнутые и укрепленные сатанинские рожки волос, торчавшие над висками. Из–за верхушки правого уха выглядывала причудливая татуировка паука: его кружевная сеть спускалась девушке на шею. На руках у нее был десяток мерцающих колец. Если не считать того, что девушка тоже была зеленоватой и с антеннами, она живо напомнила Джейку Трента Резнора из «Девяти Дюймовых Гвоздей»[25]. А Трент Резнор, с точки зрения Джейка, был бог. И вот он целует ноги бога. Богини. Все равно кошмарно неловко и самооценке не помогает. Скривившись, он приподнялся и сел. Мозг словно обложили ватой. Пупсик Вдребезги. Пупсик вдребезги? Имя ему реально знакомо. Где он его уже слышал?