есть: сумку свою я почти сразу нашел. А затем почти четыре часа тащил ее домой. То есть в сгоревшую Павловку — другого-то дома у меня здесь не было. Хотя все же первым делом стало то, что сначала я там же, у забавного дерева, и побрился — бритва у меня была на аккумуляторах, которые разрядиться не успели. Да и теперь долго не успеют: ее можно было и от фонарика с динамкой заряжать. А фонарик… мне Витька этот девайс подарил, он его из Китая привез. Причем не в магазине купил, а там с какой-то выставки хайтековской уволок, по его словам китайцы такие фонарики для своей армии делали, причем строго для спецназа. Так что от фонарика можно было и бритву заряжать, и телефон, и ноутбук, и вообще что угодно: у него переключатель был, так что он почти любое выходное напряжение выдавал, для разных аккумуляторов годное. На Али такие фонарики тоже продавались недорого, но у тех был выход только на USB, а у армейского было преимущество в виде впятеро более емкой собственной батарейки и регулируемым выходом, позволяющим подзаряжать что угодно.

В сумке у меня было вообще очень много всякого очень полезного. Небольшой набор резцов, фрез и сверел для тульского умельца (на турбинном дерьма не держали), опять же кулек с семечками. Еще там был «набор для выживания в зомби-апокалипсисе» — его мне подарил на прошедший день рождения Витькин отец, Василий Юрьевич. Покупной набор, именно так и именующийся, с кучей полезных инструментов. Очень мне в нынешней ситуации нужных, взять хотя бы восьмикратный бинокль… Хотя и микротопорик, и складная минилопатка с микрокиркой все же лишними точно не будут. Жалко лишь, что банка с тушенкой из медвежатины было только одна…

Еще в рюкзачке был пакет с картошкой: его мне Витькина мать сунула «чтобы сыночек всякую химию не жрал». Небольшой пакет, Витьке на пару дней бы хватило — но я-то картошку вовсе не жрать собрался. Как и пару морковок, которые она же в пакетик с картохой пихнула. Да и семки лузгать вроде как не время еще, тем более что давешний дедок говорил, что семки не жареные, к тому же выращенные «самим Пустовойтом». Кто был этот выращиватель посолнухов, я и понятия не имел, но очевидно же, что семки эти не грызть, а сеять надо!

Вот только где их сеять, было совершенно непонятно: полей в поместье не осталось, а те, что были тут раньше, заросли мелкими деревцами чуть больше чем полностью. И я впервые понял, что сам термин «чуть больше чем полностью» абсолютно корректный, ведь деревьями покрылись не только поля, но и тропинки между ними. Хотя в любом случае у меня (и у мужиков) даже сохи какой-нибудь не было…

Зато на следующий день появились меха. И название этого немудреного инструмента стало понятно: меха мужики обтянули кое-как выделанными заячьими шкурами, причем «мехом наружу». Подозреваю, что очень скоро эти меха начнут, мягко говоря, пованивать: шкуры были обильно пропитаны топленым заячьим же жиром. Но в любом случае «скоро» не значит «завтра», так что есть еще время поразвлечься с железом и обеспечить себя оружием для борьбы с коварной природой. А арсенал я уже для себя мысленно обрисовал, так что осталось лишь… начать и закончить. Причем второй пункт, судя по всему, маячил где-то на горизонте. Который, как всем известно, как к нему не стремить, так на горизонте и остается…

Завязка

В которой Герой, осознав глубину ситуации, приступает к изобретению командирского патрона и промежуточной башенки к решению первоочередных задач по вылезанию из неё.

Хорошо что французы ружья делали из приличной стали. По крайней мере лопаты из них получились неплохие — хотя мужики, увидев, что я делаю стальную лопату, были удивлены более чем сильно. За два дня у меня получилось отковать две таких лопаты, которыми две наиболее крепкие на вид бабы вскопали участок примерно с сотку «под картошку». Потом я отковал уже три топора, которыми уже три бабы начали расчищать кусок будущего поля. Мужики к земляным работам не привлекались: в свободное от ловли зайцев время они качали меха в кузнице или таскали из лесу дрова — которые уже девки пережигали на уголь. Бабы на переноску дров не годились, им под силу было лишь хворост таскать, а мужики здоровенные бревна ворочали: уголь-то из хвороста не получается приличный. Мне угля нужно было очень много, и меха нужно было качать с рассвета и до заката — потому что я три дня занимался изготовлением небольшого, но вполне себе «оборотного» плуга. Небольшого, потому что отданная мне Александром Григорьевичем лошадка и такой с трудом бы по полю тащила. Да и тот, что у меня получился, она тоже волочила по полю без особого энтузиазма, но совместными усилиями (лошадки с тремя бабами) плуг по полю шел и землю переворачивал. И плуг таскали все же бабы, а мужики — строго по очереди — за плугом «ходили»: оказалось, что эта работенка куда как тяжелее, чем таскание девайса по земле. Где-то за неделю вышло вспахать примерно гектар, и тут уже лично я и обе специально обученные девки под непрерывным моим присмотром (чтобы в рот не тянули что не положено) аккуратно посадили в землю семечки.

Поле вышло засеять далеко не полностью, но Матрена сбегала в Свиньино — и вернулась с довольно большой котомкой, набитой пшеницей. На мой вопрос она сначала смущенно промолчала, но когда я вопрос повторил, все же соизволила ответить:

— Да я знаю как в амбар через стреху залезть, а барин всяко не хватится: я же из каждого ларя по горсточке невеликой только взяла…

Ладно, не буду расстраивать соседа, а мне лишняя пшеничка точно не повредит. Да мне вообще ничего из вкусного не повредит: я порадовался из-за своей давней привычки всякий мусор не выбрасывать в окно, а тащить домой и уже там в помойку отправлять. Проверив бумажку из-под Светкиного бутерброда, я там нашел несколько помидорных семян. Светка всегда старалась в любой бутер помидоров напихать — потому что у нее на даче они росли в количествах невероятных. А когда помидорина вырастает в полкило весом, то ломоть такой помидорины обязательно из бутера выскользнет — и мне с этим повезло. В этом году, если я не ошибаюсь, Светка насажала каких-то «фламинго», очень урожайных — по крайней мере в бутер помидорины она напихала в три