Поругавшись, бывший милиционер снова перешел к делу:

– Видим – трупы валяются! Зарубленные! Заколотые! Крови – море! Куски мяса! Кишки! Уж сколько я перевидал трупов – и то меня чуть не вырвало! И лежат двое живых – два мужчины! Один безоружный, сильно пораненный, но дышит. И второй – с саблей в руках – тоже раненый, весь изрезанный, но тоже живой. А! И еще младенец. В пеленку завернутый, смотрит, глаза таращит! И знаешь, что скажу? Думаю – это они младенца защищали. Трупы все – как ниндзя. Видел в кино ниндзя? Ну, черные такие, глаза одни видно? Вот! И эти такие, только морды не закрыты, а разрисованы. И с ножами все. Длинные такие ножи, как кинжалы! У каждого по два ножа! А! Еще третий был мужчина, только мертвый. Накрошил он ниндзей – целую кучу, но они его все равно зарезали. Кучей навалились, точно.

Мужчина задумался, видимо вспоминая, замолчал. Взглянул на меня, помотал головой:

– Ох и трупов было! Полсотни, точно! Или сотня! Сосчитать нам не дали. Забыл! Ох, забыл самое главное! Женщины были! Девушки! В старинной одежде, сейчас так не ходят. Сейчас все ляжки показывают, совсем стыд потеряли! А эти были одеты, как настоящие кавказские женщины, – головы покрыты, юбки длинные, до земли! Одна младенца-то и держала. Так что получается – мужчины не только младенца защищали, но и женщин! Настоящие мужчины! Только без памяти они лежали. Досталось им. А один живой странный был такой – я, когда смотрел его раны, обратил внимание, что он весь в шрамах. Ну весь! Как будто его нарочно резали ножом, а потом все зажило. Давно зажило. И лицо все в шрамах. И под бородой шрамы. И на голове. И на шее. Я щупал, знаю. И одежда – тоже странная! Представляешь, у них все на завязках! Ни пуговиц, ни молний – все на завязках!

– Они что-то говорили? – не выдержал я, направляя в нужную сторону. – Кто они, откуда?

– Кто, трупы? Хе-хе-хе… шучу! Тут странное дело было. Женщины стоят – и ничего не понимают. Я им что-то говорю, а они только таращатся! В ребенка вцепилась и стоит! Что делать? Ну я и сказал, что надо отвезти их в больницу. В город. Сажаю в «уазик», везу. Со мной дежурный опер из РОВД. И только выехали на трассу – этот шайтан сдох! Нет, не опер! «Уазик»! Заглох и не заводится! А ребенок плачет! Бабы эти сидят, как куклы, таращатся, ни слова не говорят! И что делать? Я торможу на дороге «Жигули», сажаю опера, баб с ребенком и отправляю в город. А дальше уже сам знаешь – погибли все. Жалко так – опер молодой совсем, я его отца знал. Потом узнал – ребенок-то и выжил! И говоришь, это ты? Вот чудо! Парень как парень! Жалко, что рассказать не можешь, откуда взялся.

– А эти мужчины, куда они делись? Живые. Они ничего не сказали?

– Я «уазик» наладил, завел все-таки, вернулся на место бойни. Один парень так и лежит без памяти, второй вроде очнулся. Я ему водички из бутылки в рот полил, на лицо – вроде немного отошел. Вопросы задаю – не отвечает, таращится, как те бабы. Вроде как не понимает слов. И вообще ничего не понимает. А потом приехали комитетчики, нас всех оттуда поперли. Место оцепили солдаты, больше ничего не знаю. Вот такая история!

– Совсем ничего? А куда мужчин тех потом дели? Неужели вы, такой опытный, такой знающий сыщик, и ничего не узнали? Да ни в жизнь не поверю!

Толстяк довольно усмехнулся, подмигнул:

– Узнал. Случайно. Подсказали. Отвезли их в дурдом – в Краснодар. В психбольницу, если говорить точно. А больше уже и не знаю. Ну что, еще чайку? Или покушать чего?

Покушать я не пожелал, чаю во мне за сегодняшний день побывало столько, что можно наполнить им целый ров. Потому я быстренько, почти с содроганием отказался и покинул гостеприимного хозяина, слегка опечаленного исчезновением интересного собеседника. Интересность моя, видимо, заключалась в том, что я молчу и не перебиваю излияния партнера.

День склонялся к вечеру, а в городе по большому счету делать мне было уже и нечего. Заехать в гостиницу, забрать вещи да и валить отсюда – в ночь. К утру я буду уже в Краснодаре. В больницу ехать, думаю, без толку, в милицию – тоже. Ничего они там не знают. Если комитетчики поработали – ловить здесь больше нечего.

Доехал до гостиницы, припарковался… и внезапно решил не пороть горячку, а как следует отдохнуть и обдумать то, что мне предстоит. Решив, набрал себе ванну и отмокал в ней два часа, слушая новости, несущиеся из включенного телевизора, и разбирая варианты дальнейших действий.

Потом пошел в кафе, благо оно еще работало – лето, темнеет поздно, а вечер – это самое лучшее время, чтобы посидеть за столиком в кафе. Днем жарко, солнце печет, а вечером обдувает ветерок и жизнь становится гораздо, гораздо лучше!

Но явно не у всех, потому что кафе полупустое, и это очень странно, помня о том, что кормят здесь недорого и очень вкусно. Разговорился с той самой официанткой, что этим утром направила меня по верному пути. И девушка мне рассказала, что такие кафе, как у них, в большинстве своем прогорают. Вот если бы оно стояло где-то на трассе, тогда да. А так, в провинциальном городке, – кто сюда пойдет? Местные? Так они дома едят. А выпивать и развратничать ходят в другие места. Хотя это у них очень даже не поощряется. У местных мусульман, коих в городе большинство. Особо злостным гулякам могут и башку отрезать. Времена такие пошли. Влияние ислама усилилось, молодежь стала истово верующей, если где-то и пьют, хулиганят – так только не у себя на родине, не здесь.

«Ага! – подумалось мне. – К нам приезжают гадить! Как будто Аллах не видит, когда они барагозят где-нибудь в Москве или в Саратове». Впрочем – вслух этого не сказал. Зачем? И так все ясно, а разрушать тишину вечера этим негативом мне совершенно не хотелось.

После ужина потащился в номер и лег спать. Хотел пройтись по городу, посмотреть, как живут люди и нет ли среди них Тварей, но передумал – на кой черт они мне сейчас сдались? Пусть со своми Тварями справляются сами. Мне лучше не светиться. А то – приехал некий чужак, русак, и после его приезда в городе случилась пара неприятностей. Челюсть сломали или вообще наповал убили – кто бы это мог сделать? Ну не местный, точно! Чужак! Лови его!

Нет уж, отсижусь в номере и завтра спозаранку поеду. Ехать не так уж далеко по российским меркам, часа за три-четыре доскачу. Как раз к полудню и буду на месте.

Так и вышло. Утром немного волновался, осталась ли на месте моя машинка. Все-таки Кавказ, горячие люди! Но меня в гостинице заверили, что с машиной ничего не будет – у них в городе не воруют. Можно машину оставить даже незапертой – никто ничего не тронет. Не верится, конечно, но я не раз видел оставленные на улице машины с приспущенным стеклом – чтобы в салоне не застаивался горячий воздух. Любой автолюбитель знает: стоит машине постоять на солнцепеке, некоторое время в салон сесть нельзя – уши сворачиваются в трубочку, натуральная духовка!

Рассчитался за гостиницу, погрузился в не успевшую как следует нагреться на утреннем солнце вишневую «коляску» да и покатил прочь из города.

На посту ГАИ, на выезде, меня проводили любопытным взглядом, но остановить не попытались – номера чужие, центральной России, так что вряд ли я легко и свободно дам денег «за уважение». Жмот! А значит, незачем и тратить время – лень, по начинающейся жаре. Все равно у этого москвича точно с документами все в порядке. Да и пересменка, домой пора…