внешность человека максимально точно и правдиво могло оставить о нём не самую добрую память.

» Перед нами три разных лица, в которых подробно проработаны морщины, носогубные складки, форма носа, рта, подбородка и причёска.

» Глядя на эти детали, мы можем говорить о возрасте изображённого и его характере, даже если он кажется не самым приятным.

Традиция так подробно и точно передавать свойства внешности связана с культом предков, который у римлян и этрусков был одним из главнейших. Умершие члены семьи становились покровителями рода, их нужно было не только помнить и приносить им жертвы, но и знать их внешность.

» Порой портреты могут показаться нам чересчур натуралистичными — они сохраняют все черты оригинала, включая изъяны его внешности.

У греков мы не встретим такого отношения даже в период эллинизма: греческий портрет хоть и стремится схватить индивидуальное, но всегда преображает и улучшает внешний вид человека.

Если посмотреть на статую оратора Авла Метела, нас не только не поразит красотой его пожилое лицо, обрамлённое жидкими волосами, но разочарует и далёкая от совершенства фигура. Поднятая вверх правая рука кажется слишком худой, а сквозь одежду проступает живот — побочное явление любви римлян к комфорту.

Всё это — явное свидетельство того, что телесная красота не имела значения для римлян. Уважаемый человек мог не обладать идеальной фигурой, но это не умаляло значения достоинств его души.

Даже такая деталь, как разная длина ног героя, точно передана мастером. Обратив внимание на обувь Авла Метела, мы замечаем, что подошва одной сандалии в два раза толще другой.

Сложно представить грека, который счёл бы нужным изобразить такую подробность, она не могла встроиться в их ориентированное на идеал искусство. Зато настроенные подмечать все нюансы римляне не могли обойтись без фиксации всех особенностей внешности, даже если делали скульптуру важной персоны, героической личности.

Авл Метел был оратором, об этом говорит его тога — наряд римского гражданина. Поднятая вверх правая рука показывает, что он выступает перед народом и является объектом всеобщего внимания. Оратор — не только уважаемая профессия, но и амплуа, в котором мог выступить всякий свободный римлянин, так как демонстрировать талант красноречия считалось в Риме очень престижным. Поэтому подобный образ стал традицией для изображения свободного гражданина римского государства.

Оратор изображался как человек в тоге, с поднятой вверх правой рукой или держащий в руке свиток с текстом.

Второй образ в скульптуре — это жрец, человек, накинувший край тоги на голову, в знак того, что он отрешён от реальности и общается с богами. Часто жрец держит в руке фиал — небольшой ритуальный сосуд, похожий на блюдце с выпуклостью в центре.

Эти два образа были очень распространены — любившие точность римляне следовали ранее выработанным схемам. Они не стремились представить оратора и жреца каждый раз в новой позе, она повторялась от скульптуры к скульптуре, зато лицо обязательно имело свои индивидуальные особенности.

Третий скульптурный образ у древних римлян — полководец. На герое военные доспехи, иногда он держит в руках оружие.

Портрет эпохи империи,

30 гг. до н. э. — 300 гг. н. э.

Образ оратора стал настолько распространённым, что в нём можно увидеть даже правителя. Статуя Октавиана Августа, первого римского императора, выполнена по известной схеме, однако со времени его правления, с 30 года до н. э., начинается новый этап в римской истории и римском искусстве — период Империи. Это время особого отношения к личности правителя и его статусу. Чтобы разобраться в этом вопросе, мы рассмотрим самый показательный пример — статую императора Августа из Прима Порта.

В образе Октавиана Августа можно увидеть черты не только оратора, но и полководца. Помимо поднятой руки и тоги мы видим доспехи и маршальский жезл в руке: всё это должно раскрыть его героическую сущность, а также продемонстрировать военные амбиции государства.

Однако, в отличие от Авла Метела, внешность Октавиана передана менее правдиво.

С начала периода Империи искусство поставило перед собой новые цели, важнейшей из которых было прославление Рима и императора. Поэтому его образ должен был быть безупречным.

» Сохраняя в изображении лица портретное сходство, мастер выполнил фигуру Августа более правильной и пропорциональной, чем она была на самом деле.

Современники, знавшие Августа, говорили, что его внешность была далека от идеала. Он не был высоким и не казался сильным, постоянно мёрз, в прохладную погоду носил рейтузы, кутался в слои шерстяной ткани и часто болел. Соотнося описания Октавиана со скульптурой, мы видим между ними мало общего.

» Искусство эпохи Империи стало менее демократичным, начав льстить герою. Высшим проявлением этой лести стало обращение к греческому канону красоты.

Если присмотреться к позе Августа, она напомнит Дорифора. Он так же отводит ногу назад, в левой руке держит маршальский жезл, напоминающий копьё. В этой скульптуре использован контрапост, хиазм и система пропорций Поликлета.

» Тем не менее, подражая грекам, римский скульптор не решился изобразить Августа полностью обнажённым.

Эта традиция у римлян не сложилась, и, если мы увидим в каком-то зале римской скульптуры фигуру без одежды, это будет работа греческого мастера, жившего в Римской империи.

Нагота у греков — свидетельство в человеке небывалой красоты и небывалого героизма. Сила и мужество воплощаются не при помощи доспехов или оружия, а путем изображения здорового, прекрасного и правильно развитого тела. Чтобы подчеркнуть это качество в римской статуе, мастер изваял Августа босым, сделав его наготу лишь частичной, но этого достаточно, чтобы вложить в неё нужный смысл.

» Почти точное копирование Дорифора в мраморной статуе Августа — это типичная для римского искусства ситуация.

Завоевав греческие земли во II веке до н. э., римляне с огромным интересом изучали их культуру, отдавая дань таланту греческих мастеров, и часто копировали их шедевры.

Греческая скульптура почти не дошла до наших дней в оригиналах, зато благодаря римлянам, которые делали десятки копий с каждой греческой статуи, мы знаем о Дискоболе, Дорифоре и многих других произведениях.

Подпорка возле правой ноги Августа тоже служит цели прославить правителя. Она сделана в виде крылатого младенца, сидящего на дельфине — это Амур, сын Афродиты, который напоминает о божественном происхождении императорского рода.

По одной из легенд, предком римлян был троянский герой Эней, сын Афродиты, чудом спасшийся из горящей Трои. После долгих странствий он причалил к италийским берегам и основал город.