Суть проволочки в принятии решения о дальнейших действиях состояла в том, что Лаудон предлагал, пользуясь численным превосходством соединенных армий, напасть на прусские укрепления. Бутурлин же, небезосновательно опасаясь больших потерь в русской армии и сомневаясь в помощи австрийцев, отстаивал мнение об окружении противника и взятии его измором: «не следует сбивать пруссаков с поста, который вскоре принуждены они будут оставить по недостатку жизненных припасов… надлежит только теснить неприятеля со всех сторон, не теряя напрасно людей, для одержания победы над ним». Лаудон, жаждавший покорить Силезию, не раз являлся в ставку Бутурлина, убеждая его в потребности напасть на пруссаков, воспользовавшись удобным для этого временем, но тем не менее самостоятельных действий не предпринимал. Русский фельдмаршал же необходимости в этом по-прежнему не видел: «Если пруссаки нападут на австрийскую армию, – говорил он, – то я прикажу, в защиту оной, отрядить корпус». Упорство фельдмаршала до того огорчило Лаудона, что он занемог желчной коликой и, получив облегчение, имел неосторожность начертать план военным действиям россиян, что только усилило холодность в отношениях военачальников.

Войска простояли в бездействии целый месяц, продовольствие подходило к концу, и 13 сентября Бутурлин отступил от Бунцельвице, оставив в поддержку Лаудона двадцатитысячный корпус Чернышева. Бутурлин перешел у Штенау Одер с целью взять Глогау, а оттуда идти в Померанию, на помощь к Румянцеву. Но и это предприятие оказалось неисполнимым: пруссаки, действуя на тыл русской армии, прерывали сообщения с Познанью и корпусом Румянцева.

Тогда штаб Бутурлина принял новый план: отвлечь пруссаков от Силезии и Саксонии, прикрыв собою вместе с тем австрийскую армию, и таким образом дать последней возможность овладеть всей Силезией. С этою целью Бутурлин начал маневрировать у нижнего Одера и двинулся к Регенсвальде, но обеспечить продовольствие армии в середине октября оказалось невозможным, и фельдмаршал решил из Регенсвальде отправиться на зимовку к Висле, оставляя для обеспечения отхода армии и прикрытия Познанской области небольшой корпус князя Волконского на Варте.

Таким образом, фельдмаршал Бутурлин активных действий за всю кампанию не предпринимал, суть его стратегии заключалась в маневрировании, поиске слабых мест противника, но недостаток опыта руководства большими соединениями войск, недоверие к союзникам, а может быть, и преклонный возраст главнокомандующего значимого результата не принесли. Успешно действовали только Румянцев, взявший в декабре Кольберг, и Чернышев, вместе с австрийцами взявший Швейдниц. Эти генералы действовали независимо от Бутурлина, однако следует отметить, что маневры основной армии отвлекали внимание и часть сил противника. Результаты могли быть много лучшими, но и цена успеха была бы высока, а для русского фельдмаршала жизни русских солдат значили много.

Семилетняя война фактически была мировой: в ней приняли участие все великие державы.

Вид Красной площади, 1783 г. Ф. Гильфердинг. Бутурлин дважды был московским градоначальником.

Конференция была раздражена неуспехом, на Бутурлина посыпались нападки и обвинения. 18 декабря он был отозван в Петербург и сдал командование Фермору. Бутурлин представлял собой тот тип полководца, который не стремился к громкой и быстрой победе над врагом, а действовал с помощью изматывающей стратегии. В целом, в Семилетней войне это приносило русским определенные плоды и рано или поздно привело бы Фридриха II к окончательному поражению. Однако выход России из войны был предрешен смертью Елизаветы I.

По дороге в Петербург А. Б. Бутурлин получил известие, что императрица скончалась, а вместе с этим известием и милостивый рескрипт нового императора, который, из расположения к прусскому королю, оправдал все его действия, сняв обвинения.

По прибытии в Петербург Бутурлин был снова назначен генерал-губернатором Москвы. На этом же посту его оставила и вступившая вскоре за тем на престол императрица Екатерина II, относившаяся с большим уважением к престарелому фельдмаршалу и вскоре же по восшествии на престол пожаловавшая ему грамоту, с прописанием всей его службы и наград, и шпагу, осыпанную бриллиантами.

Бутурлин скончался в Москве 30 августа 1767 года, погребен в Петербурге в Александро-Невской лавре. Эпитафия ему гласит: «Зерцало непоколебимый веры и многоименитыя добродетели».

11 июня 1696 – 14 октября 1758

Судьба этого иностранного генерала на русской императорской службе воистину трагична и загадочна. Его имя при Анне Иоанновне (1730–1740) и Елизавете Петровне (1741–1761) гремело на всю Российскую империю. Однако в отечественной историографии нет не то что монографии, но и ни одной статьи, посвященной жизни и деятельности этого удивительного человека.

Это Джеймс Френсис Эдвард Кейт, известный в России как Яков Виллимович Кейт и в Германии как Якоб фон Кейт.