В каком-то будущем году,

В какой-то будущей Вселенной

Мы станем вновь с собой в ладу,

И память вырвется из тлена.

Мы вспомним ласку нежных рук,

И губ горячее дыханье,

И разомкнём порочный круг,

Чтоб это вновь случилось с нами.

Увидим небо, облака,

Как мы стояли в этот вечер

С тобой вот так, в руке рука,

За много лет до нашей встречи.

БЕЛОЕ

Все пределы мира снегом замело,

И укрыло землю белым полотном.

Кружат карусели северных ветров

Белые метели белых, белых снов.

Падает неспешно с белых облаков

Много-много чистых, свежих лепестков.

Где-то там, в небесном, солнечном раю

Белые невесты — яблони цветут.

Так ласкает сердце негой чистоты

И целует губы обморок весны.

Нежностью волшебной райский белый цвет

Тает на ладонях… Яблоневый снег.

МАЙСКИЙ ДЕНЬ

Какой-то сумасшедший нынче день,

Под облако бросая птичьи стаи,

И солнышко повесив набекрень,

Тревожит сны сиреневого мая.

Рассыпал всюду жёлтые цветы,

Заплёл берёз серёжковые косы,

И, почитай, на целых полверсты

Залил луга, желтевшие за плёсом.

Поспел и до деревни, балагур,

Где ветром поднимая горсти пыли,

Гонял через дорогу глупых кур,

Которые от страха позабыли

Куда бежать, а пёс исподтишка

Прищурившись и хвостиком виляя,

Расчувствовался с видом знатока,

Их лаем звонким бодро подгоняя.

Денёк жужжит, струится роем пчёл,

В ветвях оживших грушевого сада,

И кажется минутка б и расцвёл

Плетень сухой лозою винограда.

И кинулся бы в пляс беспечный мир

Весне, теплу и радости навстречу,

Когда бы день слегка не охладил

Туманом белокрылым сизый вечер.

ОБЕТ

Над землёй синевой

Шепчет утро, раскрыв небеса,

И прохладой ночной

Изумрудная дышит роса,

Тает сладкий уют

Аромата черёмухи, и

Птицы страстно поют

О загадке весенней любви.

Расцветает миндаль,

Закружась белоснежным огнём,

Серебристый хрусталь

Наслаждения в сердце моём,

Мир наполнен благим

Предсказанием радостным, свет

Над полями горит,

Как судьбы долгожданный обет.

АРОМАТ АПРЕЛЯ

Как долог нынче весенний вечер.

Как тих и светел в закатный час.

Душа его исполняет вечный

И бесконечно печальный вальс.

Мотив мелодии чудно тонок,

Как сладкий шёпот забытых грёз,

И эхо, будто шальной бесёнок,

Мерцает искрой в ветвях берёз.

Покой желанный волшебных песен

Звучит свирелью с недавних пор,

Беспечный ветер опять развесил

На кромке неба чудной узор.

А чуть левее, в молочной тени,

Лениво-долго скрывался прочь,

Как фавн лесной, аромат апреля,

И таял нежностью белой. В ночь.

ЛУЖА

Вода уже чиста, но холодна,

И в зеркале её на талой луже,

Конечно, кое-как отражена

Пришедшая не вовремя весна,

Но смутно, нерадиво, неуклюже.

И небо не отбрасывает синь,

Которая легла до горизонта,

И дерева прозрачностью вершин

Глядятся тяжело и неохотно.

Не видно ни дыхания тепла,

Ни певчих птиц отчаянного свиста,

Лишь тень берёз, раздетых догола,

И тишина. Скромна и неказиста.

Да, в марте лужа точно не ахти.

А что ей! Ждёт, когда вернётся лето.

Остался миг. Уже на полпути.

И не успеет близко подойти…

Она взорвётся красками рассветов,

Сияньем вспыхнет, пеной облаков,

И закипит безудержно листвою,

Оттенками багровых вечеров,

И, может, улыбнётся нам с тобою.

КРИК ДУШИ

Где коты?! Где черти-горлопаны!

Март уже, но сволочь-тишина

В ночь забита колом деревянным

И торчит до самого утра.

Хоть бы пискнул кто из подворотни.

Весь чердак — пустой, как кошелёк.

Раньше-то, считай, не меньше сотни.

Нынче — даже сытый не орёт.

Вот на кой, скажите-ка, ребята,

Месяц этот в лист календаря

Вписан, если лунная кантата

Не звучит. Выходит, что зазря?

И теперь, свободны от разврата,

Чтоб их! Даже бровью не ведут

Кошки. Как ни в чём не виноваты,

По сердцу безжалостно скребут.

Так меня зловредные достали,

Мочи нет — всё серость и тоска,

Глазик уж в расстройстве и печали

Дёргается, верите ль, слегка.

Где же, Васьки, злыдни, ваши крики?

Выманите бестий из груди.

Всем клянусь — вы только подсобите —

Год печёнкой свежею кормить.

Всё отдам. И рыбу, и сметану.

Тапки, телогрейку и рубли.

Звёзды с неба ручками достану.

Только б кошки душу не скребли.

ВЕТЕР

Ворочается медленно в печной

трубе, ворчит, поёт апрельский ветер,

и, видно, до полудня не уснёт,

шепча тоску давно забытых сплетен.

Я слушаю, что молвит про весну.

Благую весть иль ласковое слово,

иллюзий тронет вялую струну,

уняв души невысказанный голод.

Так хочется услышать буйный свист,

призыв к теплу — желанное мгновенье,

чтоб резвый клич проворен, голосист

вдруг объявил о новой перемене…

Жаль. Гость примолк. Как пена по волнам,

взбираясь в поднебесье выше, выше.

И скоро, прикасаясь к облакам,

но как-то всё вполголоса, чуть слышен.

Не время, значит. Длятся холода.