Я отправил короткое сообщение Найлу, передав наши координаты и передав сообщение, чтобы сохранить тело Донована Риверса. Его ответ был мгновенным.

Найл:

Это тебе дорого обойдется, парень.

Киан:

Я знаю.

Монро, наконец, нажал на тормоза, когда мы вернулись к Блейку, и мы выпрыгнули из машины к Сэйнту, когда мой пристальный взгляд скользнул по неподвижному телу моего брата, который умирал в грязи, в то время как Блейк зажимал рану чистой силой воли.

— Он…? — начала Татум, выскакивая из машины, ее глаза были полны дикого страха, в то время как Блейк посмотрел на нее с явным облегчением. Он не стал тратить время на расспросы о ублюдке, который похитил ее. Он прекрасно знал, что мы бы не оставили его дышащим.

— Он жив, — прорычал Блейк. — Почти жив.

— Нас ждет врач, — сказал я, подходя к Сэйнту, чтобы достать ключи из его кармана. — Давайте отвезем его упрямую задницу туда, пока он не истек кровью и не вернулся, чтобы преследовать нас за то, что мы все испортили.

Никто не рассмеялся моей дерьмовой шутке, и Татум опустилась рядом с Блейком, чтобы помочь ему, чем могла. Монро смотрел на Сэйнта с мрачной напряженностью во взгляде, от которой у меня встали дыбом волосы, но так же быстро, как я подумал, что увидел это, оно снова исчезло.

— Отвези меня к его машине, — приказал я, возвращаясь к Мустангу. — Мы спрятали ее у дороги. Нам нужно будет продолжать давить на рану все время в путешествии, а в твоем куске дерьма для этого нет места.

— Это классика, — проворчал Монро, но больше никаких жалоб не высказал, когда мы снова запрыгнули в «Мустанг» и помчались за машиной Сэйнта.

Тогда все, что нам оставалось сделать, это поехать туда, где Найл нашел для меня неофициального доктора, и надеяться, что, черт возьми, Сэйнт сможет выкарабкаться. Но я не собирался оставлять альтернативе ни малейшего места в своем сознании. Потому что Сэйнт Мемфис был таким же постоянным, как ярость в моей душе и насилие в моих венах. Кроме того, он никогда бы не позволил какому-то куску дерьма вроде этого засранца прикончить его. Он был слишком горд для этого.

Я стояла в зале ожидания с белыми стенами, освещенном флуоресцентными лампами, такими ослепительно яркими, что, казалось, они прожигали мне череп. Беспокойство разъедало мою грудь, как саранча, пожирающая мои внутренности. Я была в чистилище, ожидая узнать, выживет ли Сэйнт. Услышать, насколько серьезны его травмы.

Я обнаружила, что смотрю на Блейка, Монро и Киана, их взгляды были прикованы ко мне, как будто я была центром их мира. Я слышала, как Монро тихо объяснял им, что произошло в хижине, как Мортез убил моего отца и добрался до меня. И то, как исказились выражения их лиц при осознании того, чему я стала свидетелем, заставило меня обожать их еще больше.

Стон потребности вырвался у меня, когда я двинулась к ним, и они, как одно целое, сомкнулись вокруг меня, их тела прижали меня к себе, когда они держали и ласкали меня, и я вздохнула, когда просто позволила себе это. Я еще не могла осознать всего, что произошло, мне просто нужно было почувствовать их тепло, окружающее меня. Но, несмотря ни на что, моя боль и горе выплеснулись наружу, и слезы потекли по моим щекам, когда потеря моего отца ранила меня так глубоко, что я едва могла дышать.

Кровь, покрывавшая меня, подсыхала на коже, как пленка. Я хотела вымыть и отскрести каждый кусочек своей плоти, пока не обнаружу под ней новую девушку. Но я боялась того, кого найду там, когда вернусь.

Через некоторое время меня вытащили из группы и усадили в кресло, заключив в объятия Блейка, который прижимал меня к своей твердой груди, шепча мне на ухо ободряющие слова. Я уткнулась лицом в его шею, когда он разделил мою боль. Он знал это горе, он сам пережил его не так давно. И мне казалось правильным рассыпаться на части в его объятиях, потому что прямо сейчас он был зеркалом моей души.

Монро прижал руку к моей спине, стоя вплотную позади меня, а рука Киана крепко обхватила мою, когда он сел рядом с Блейком. Я плакала до тех пор, пока слезы не перестали литься, и мое сердце не превратилось в затвердевшую скорлупу, моя боль немного утихла. Я чувствовала себя опустошенной и измученной, и почему-то это было еще хуже. Как будто теперь я могла чувствовать отсутствие моего отца. В моей груди образовалась новая дыра, увеличивающая пропасть, которую оставила Джесс, когда я потеряла ее. Всей моей семьи больше не было. Воспоминания о моем детстве, обо всех днях, которые мы провели вместе, теперь хранились только во мне. В мире не осталось никого, кто разделял бы мое прошлое. Ни одного человека, который когда-либо вспоминал бы со мной, который знал бы шутки, которыми мы делились, веселье, которое у нас было, жизнь, которую мы вели. Это было мое, чтобы нести, переживать заново. Одной.

Я наконец соскользнула с колен Блейка, и Монро отступил на шаг, когда я проходила мимо него, и подошла к окну, глядя на бледнеющее небо. Приближался рассвет. А