«доступу к богам», к тонкой мембране между иным миром и тем, который мы именуем реальностью.

Это я называю объяснениями, а не причинами, потому что в духовные нарративы включены истории о «Причинах» с большой буквы, обеспечивающие более глубокое объяснение возникновения шизофрений.

Эволюцию можно рассматривать как еще одну космическую причину. Такие ученые, как Стив Дорус, специалист по эволюционной генетике из Сиракузского университета и соавтор работы «Адаптивная эволюция в генах, определяющих шизофрению» (Adaptive Evolution in Genes Defining Schizophrenia), посвящают свои исследования изучению удивительной эволюционной устойчивости шизофрении. Несмотря на сниженную репродуктивную пригодность шизофреников (определяемую как репродуктивная успешность индивидуума, равно как и его средний вклад в генофонд), Дорус и его соавторы отметили, что из 76 генных вариаций, связанных с шизофренией, предпочитаемыми на самом деле оказываются 28. Одно из потенциальных объяснений предполагает, что эволюционное развитие речи, языка и креативности, хотя и преподносит человечеству важные дары, «тащит» с собой и менее желательные генетические тенденции. С этой точки зрения шизофрения – просто цена, которую человечество платит за способность сочинять душераздирающие оперы и эпохальные речи. Еще один аргумент: с эволюционной точки зрения шизофреники специально предназначены на роль «лидеров сект», чьи необычные идеи откалывают куски человечества от общей массы. Это само по себе не хорошо и не плохо, хотя взгляд на этот вопрос может зависеть от того, считает ли конкретный человек секты или сектантские идеи изначально плохими или хорошими.

Многие считают психические заболевания (в частности шизофрению) источником уникальных творческих способностей индивида.

Или мы могли бы сказать, что шизофрения сама по себе обладает эволюционными преимуществами. Некоторые утверждают, что шизофрения продолжает существовать, потому что она способствует креативности, как подчеркивает этот аргумент макартуровский стипендиат Кей Редфилд Джеймисон в работе «Опаленные огнем. Маниакально-депрессивное заболевание и творческий темперамент» (Touched with Fire: Manic-Depressive Illness and the Artistic Temperament). Какой бы соблазнительной ни была эта точка зрения, меня беспокоит представление о шизофрении как о вратах к творческой искрометности. Из-за этого расстройство выглядит привлекательным в глазах здоровых людей, связанные с ним проблемы якобы компенсируются творческим превосходством. В конце концов это лишает страдающих шизофреников реальной помощи. Если бы творчество было важнее, чем способность сохранять чувство реальности, у меня был бы веский довод в пользу того, чтобы оставаться психотиком. Но цена такова, что ни я, ни мои близкие скорее всего не согласились бы ее платить.

Сторонники эволюционной генетики считают, что развитие речи, языка и креативности сопровождается генетическими сдвигами, побочным продуктом которых может стать шизофрения.

В этом исследовании причин и свойств я надеюсь раскрыть историю происхождения болезни. А она такая же непостижимая и древняя, как миф о рождении мира. Пань-гу – великан, спавший в облаке в форме яйца; пробудившись, он создал мир из своей крови, костей и плоти. Бог сказал: «Да будет свет». Имира вскормила корова, рожденная изо льда. Ибо «Как это случилось?» – иная форма вопроса «Почему это случилось?». А за ним, в свою очередь, следует вопрос: «Что мне теперь делать? Но что, скажите на милость, мне делать теперь?»

К вопросу о патологии одержимых

Малкум Тейт, 34-летний мужчина, был убит своей младшей сестрой на обочине дороги, в то время как их мать ждала развязки в машине. Среди подробностей убийства была одна по-настоящему поразительная: сестра выстрелила в брата 13 раз. 18 декабря 1988 года 32-летняя Лотелл Тейт воспользовалась для этого пистолетом калибра 6,35 мм. Ей понадобилось расстрелять обойму на 7 патронов, перезарядить пистолет и расстрелять обойму снова, чтобы целых 13 раз выстрелить брату в голову и спину. Лотелл и ее мать, Паулина Уилкерсон, проверили пульс, потом перекатили тело Малкума в канаву, после чего поехали домой в Гастонию, штат Северная Каролина.

Когда весть о преступлении разлетелась, заголовки газет Lakeland Ledger, Herald-Journal и Charlotte Observer выдвинули предположения о мотивации Лотелл Тейт и Паулины Уилкерсон. Вот они: «Убийство как последнее средство для семьи из Северной Каролины», «Семейный кошмар закончился убийством проблемного сына» и «Смерть положила конец семейному кошмару». «Кошмаром» была жизнь, в которой главную роль постоянной угрозы играл кровный родственник. У Малкума была диагностирована «тяжелая параноидная шизофрения». Его неоднократно госпитализировали, сажали в тюрьму за нападения, но он наотрез отказывался от медикаментозного лечения и, по рассказам обеих женщин, неоднократно угрожал им. Газеты писали, что Малкум видел в двухлетней дочери Лотелл дьявола и намеревался убить ее. Кроме того, по ночам он прокрадывался в спальню Лотелл и Паулины и зловеще нависал над их кроватями до тех пор, пока одна из женщин не просыпалась в ужасе, после чего Малкум разражался «безумным хохотом» и выходил из комнаты.

Лауреат Национальной книжной премии США Эндрю Соломон в своей вышедшей в 2012 году книге «Далеко от яблони. Родители, дети и поиск идентичности» (Far from the Tree: Parents, Children, and the Search for Identity) так описывает шизофрению: «Как и Альцгеймер… это заболевание не накопления, а замещения и стирания; вместо того чтобы заслонять человека, которого окружающие знали прежде, эта болезнь в той или иной мере уничтожает его личность». Хотя в обширных примечаниях к книге нет конкретной ссылки на источник этого описания, оно – лирический итог обычного понимания шизофрении. Томографические исследования мозга пациентов с шизофренией показали уменьшение объема серого вещества, а также увеличение вентрикулярных (желудочковых) полостей. В интервью ВВС с профессором Полом Томпсоном из Южно-Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA) такие повреждения тканей описаны как «распространяющиеся по мозгу, точно лесной пожар, разрушающие все больше тканей по мере прогрессирования болезни».

Сегодня неприятный прогноз шизофрении, каким его описывают исследователи вроде Томпсона, по сути, остается тем же, что и во времена Эмиля Крепелина и позднее в работах Эйгена Блейлера. «Раннее слабоумие» было прогрессирующей и нейродегенеративной болезнью, в отличие от маниакально-депрессивного расстройства или того заболевания, что мы ныне называем биполярным расстройством. Именно Крепелину приписывают следующее открытие: маниакально-депрессивный психоз, при котором могут также проявляться психотические симптомы, является расстройством, фундаментально отличающимся от того, что сейчас называют шизофренией, а также, в отличие от шизофрении, оно не ведет к необратимым повреждениям мозга.

В 2013 году я пережила 7-месячный психотический эпизод как симптом шизоаффективного расстройства, которое диагностировали мне в феврале того же года. С 2012 года я перепробовала все доступные атипичные антипсихотические средства (фармацевтическое семейство препаратов для лечения психоза, которые дают меньше тяжелых побочных эффектов, чем их предшественники), но ни одно из этих лекарств мне не помогло. Даже клозапин, считавшийся «последним средством» среди мощных