Когда Мурлыка достаточно окреп, Стэнн решил, что из него получится великолепное средство передвижения – намного быстрее велосипеда, и педали крутить не надо. Обычная сбруя, которой пользовались, седлая местную разновидность лошади, для гепьерда не подходила, поэтому Стэнн разработал свою упряжь, держащуюся на Мурлыке, по-моему, только с помощью колдовства, но зато совершенно ему не мешающую и при этом позволяющую всаднику уверенно сидеть на гибкой спине широко скачущего зверя. И с той поры велосипед был забыт навеки. Сперва он валялся в углу комнаты, а потом Стэнн подарил его своему младшему брату Айтубе, который, благодаря этому, наконец-то смог подружиться с соседской девочкой, на которую давно поглядывал, не решаясь подойти. Но с таким чудом техники задача решилась вмиг: «Хочешь, прокачу?» — и девочка уже с визгом цепляется за его плечи, чтобы не упасть при быстром спуске с горы, а потом хвастается всем подружкам, какой замечательный у неё друг появился. Правда, после мы не раз подкалывали Айтубу, что, пожалуй, не надо было ему катать Кэйлис. Очень уж занудной и правильной оказалась эта девчонка. И даже нам со Стэнном не раз попадало от неё за наше, как она говорила, «ребячество», несмотря на то, что мы были старше неё на несколько лет.

– Стэнн, а ребята как поживают? Айтуба, Кэйлис?

– О! Они ведь поженились, в конце концов. Айтуба лекарем стал. Травником. А Кэйлис так хорошо Высшую Школу закончила, что её там же и преподавать оставили. Историю магии и Культурологические основы колдовства. По-моему, муть жуткая, а ей нравится.

– Она всегда любила поумничать, – улыбнулась я. – А ты сам как? Тоже женился?

– Я? – Стэнн помолчал, потом нехотя продолжил. – Пытался один раз… два года прожили и разбежались. Больше не пробовал. А ты?

– Я тоже пыталась… Прожили совсем немного, а потом муж умер. Точнее, погиб. Гонял на мотоцикле и не вписался в поворот.

– Прости…

– Да ничего.

Мы помолчали. Я оглядывала окрестности, наслаждаясь дурманящими запахами трав и цветов, слушая жужжание пчёл и больших тёмно-коричневых жуков, со скоростью реактивного самолёта и с таким же гудением носящимися от дерева к дереву.

– Слушай, ты сказал, что у вас почти сорок лет прошло. А в нашем мире – только десять. Как это может быть? Мы же, вроде, с тобой одногодками были, а теперь ты меня намного старше.

– Не знаю, Селена, – по голосу было слышно, что Стэнн улыбается. – Фокусы времени. Может быть, дело в том, что ты спишь, а во сне многое можно, в том числе и управлять временными потоками?

– То есть, я сначала была в твоём прошлом, потому что играть с тобой сорокалетним мне было бы не интересно, а теперь оказалась в настоящем? Или даже в будущем? Ох, к этому надо привыкнуть…

Я снова проводила взглядом пролетевшего мимо крупного жука и перевела разговор:

– А что это за жуки? Что они носятся, как ненормальные?

– Это брунбики. У них брачный период, самцы пытаются самок догнать.

Я рассмеялась:

– А самки что, замуж не хотят? Так улепётывают…

Стэнн тоже улыбнулся:

– Ну, кто их знает. Может, и не хотят. Давай поймаем и спросим.

Но я уже забыла про жуков, увидев быстро приближающуюся городскую стену. Гепьерды, охотясь, набирают скорость чуть ли не до двухсот километров в час. А за их неспешным, прогулочным шагом может только автомобиль угнаться. Так что, не прошло и десяти минут, как Южные ворота города предстали перед нами во всём своём великолепии.

— Помнишь, как мы через эти ворота на речку бегали купаться? – обернулась я к Стэнну. – Здорово было, да? Интересно, а наше убежище еще цело?

— Цело, — улыбнулся Стэнн. – Я иногда там бываю. Только раньше мы с тобой и с Мурлыкой втроём туда помещались, а сейчас мне одному тесно, и Мурлыке приходится рядом в воде сидеть.

— А давай сначала туда сходим, а потом уже в город поедем?

Стэнн улыбнулся и вполголоса скомандовал:

— Мурлыка, на остров.

Мурлыка сошёл с дороги и, несколькими огромными прыжками проскочив пляж, с разбегу кинулся в воду.

Я взвизгнула от неожиданности и вцепилась в поводья.

…Когда Мурлыка подрос и стал носиться по дому со скоростью всё разрушающей баллистической ракеты, леди Икэсса, мама Стэнна, начала выгонять нас из дома на улицу.

– Там крушите, что хотите, – приговаривала она. – А наш дом мне пока ещё дорог. Хотя бы как память о бабушке. Мне надоело восстанавливать стены после ваших игр.

И поэтому каждый день мы втроём уходили через Южные ворота далеко в степь или в лес и давали Мурлыке вволю побегать. Всё-таки, для дикого животного даже немаленькие размеры дома Стэнна были слишком тесны.

Ну, а стену мы, положим, проломили только один раз, это уж леди Икэсса преувеличивала. Я в тот день, на её беду, рассказала Стэнну о каратистах, которые ребром ладони кирпичи ломают, а кулаком стены прошибают. Стэнну, естественно, сразу захотелось попробовать.

Он долго примерялся, бормотал что-то себе под нос, подносил кулак к стене, снова отходил… Под конец мне всё это надоело, и я заныла:

– Стэнн, пошли уже. Мурлыка гулять хочет.

– Подожди, – отмахнулся Стэнн. – Вот сейчас стену сломаю, и мы через этот пролом сразу к задней калитке выйдем. Обходить не надо будет.

– Ну-ну, – скептически пробормотала я, а вслух заявила: – Даю тебе три минуты. Если стена будет ещё на месте, мы с Мурлыкой уходим через дверь, как все нормальные люди.

Стэнн мрачно посмотрел на меня, размахнулся и с приглушённым воплем с размаху ударил кулаком по стене.

Стена сперва прогнулась, как резиновая, потом пошла трещинами, а затем рухнула, и в появившемся отверстии я увидела испуганное лицо садовника, подрезавшего розы около калитки.

Стэнн и сам перепугался не меньше, когда увидел плоды трудов своих.

– Бежим! – сдавленно прохрипел он, и мы, ломанувшись в получившийся проём, сопровождаемые грохотом рушащихся колонн и балконов, выскочили на улицу и помчались к реке, к нашему тайному убежищу, устроенному на небольшом островке среди камышей.

Там, с трудом отдышавшись, я сначала покрутила пальцем у виска, демонстрируя свою порядочность:

– Ты совсем того, да? А если бы дом рухнул?

А потом, не выдержав, восхищённо продолжила:

– А как это тебе удалось? Стена же толстенная, не меньше метра.

И тут же забеспокоилась:

– Рука-то как? Сильно болит? Ушиб ведь, наверное?

Стэнн молча гладил левой рукой лежащего у его ног Мурлыку.