– А куда в таком случае делись первые мы? – не понял Ваня.

Нев посмотрел на Войтеха.

– Может быть, вы видели то, что случилось с той, другой Сашей? Вы ведь коснулись не той фигурки, что привезла наша Саша, а той, что уже валялась в доме. Это могло быть прошлое, а не будущее. У нас есть шанс все сделать правильнее.

– Я тоже думаю, что ты мог увидеть прошлое, а не будущее, – неожиданно поддержала Нева Саша. – Только не то, что случилось с другой Сашей, а что могло случиться с нами обеими пару лет назад. Что если мой розовый монстр хранит в себе память о той ситуации, когда ты мне его подарил? Ведь тогда я точно могла погибнуть.

– Вот это теории, Айболит, – восхищенно присвистнул Ваня. – От тебя не ожидал.

– Я обещаю не отходить от тебя, – не обратив на его слова внимания, заверила Саша Войтеха. – Если хочешь, даже руку не выпущу, – она улыбнулась.

Войтех не выглядел убежденным ни теорией Нева, ни предположением Саши, но вариантов у него все равно не было. Если они не смогли выйти к дороге, то и утра может оказаться бессмысленно ждать. Они уже все это проходили и не раз.

Он непроизвольно сжал Сашину руку, а потом все-таки кивнул.

– Хорошо, давайте попробуем разобраться, чего хочет от нас этот дом.

К заброшенному дому они вернулись без особых проблем, захватив с собой из машины то немногое из оборудования, что, по их мнению, могло пригодиться во внезапном расследовании, самые необходимые личные вещи и немного воды.

В первую очередь было необходимо осмотреть дом и установить наблюдение, поэтому, поделив между собой камеры и датчики движения, они разделились на три группы: Саша с Войтехом пошли на второй этаж, Лиля с Невом остались на первом, а Ваня решил обойти дом снаружи.

Убедившись, что радиопередатчики в доме работают, Войтех первым ступил на лестницу, освещая дорогу фонарем. В этот раз Сашу даже не пришлось останавливать и просить держаться позади него. Она хоть и бодрилась, но Войтех видел, что ей страшно. Точнее, чувствовал это. Ему и самому было страшно. Как и раньше, единственный страх, который он так и не научился подавлять, был страх за нее.

Ступеньки скрипели под ногами, как потом и половицы, давя на психику и вытягивая нервы в тонкую струну. Главная проблема состояла в том, что Войтех точно не знал, что случилось с Сашей. Его видения часто походили на сны: некоторые вещи он просто понимал, а не видел. Поэтому знал, что Саша была мертва, но как именно она умерла, он не видел и теперь боялся всего.

На втором этаже он насчитал пять дверей и сначала направился к той, что находилась в самом дальнем углу, чтобы от нее пройтись по всем остальным. Саша, как молчаливая тень, следовала за ним по пятам, не вырываясь вперед и сильно не отставая, с пугливым интересом оглядываясь по сторонам. Хоть в доме и было электричество, свет зажигать они не стали, ограничившись только фонарями, как будто не хотели сильно демонстрировать свое присутствие и еще больше вторгаться на чужую территорию, кому бы она ни принадлежала.

Комната, в которую они вошли, чем-то походила на ту, где несколькими часами раньше они нашли розового монстра, только была немного больше. Здесь стояли две узкие кровати, накрытые лоскутными покрывалами, большой шкаф и стол с двумя стульями. На одной из кроватей лежала забытая кем-то женская шаль темно-фиолетового цвета. И все было покрыто пылью, словно хозяева очень давно не навещали свое жилище.

Войтех подошел к шкафу, открыл дверцы, но не нашел внутри ничего примечательного, кроме одежды, которая уже пропиталась затхлостью, хотя в самой глубине шкафа еще ощущался легкий запах лаванды. Наверное, когда-то ее использовали в качестве ароматизатора или спасения от вездесущей моли. Сама одежда выглядела просто, но современно. Конечно, сложно было определить, купили ли ее год или пять лет назад, но точно не двадцать и не сорок.

Пока Войтех осматривал содержимое шкафа, Саша подошла к кровати и осторожно коснулась рукой шали. Она выглядела чужеродно в этом чересчур безликом месте, словно оказалась здесь случайно.

– Странно, – пробормотала Саша, а затем повернулась к Войтеху, – мне кажется, шаль сюда положили недавно. На ней нет такого слоя пыли, как на всем остальном. Да и вообще вокруг чисто убрано, нет никаких личных вещей, не оставили бы ее просто так на кровати.

Войтех обернулся к ней и тоже посмотрел на заинтересовавший ее предмет.

– У тебя нет такой шали, насколько я знаю, – заметил он. – На Лилин стиль тоже не похоже. Кто-то был тут, кроме нас?

– А может, ее просто из шкафа вытащили и положили на кровать? – Саша взяла шаль в руки и, немного подумав, понюхала ее. – Пахнет лавандой. – Она подошла к Войтеху и тоже заглянула в шкаф. – Как и все здесь. Наверное, она реально отсюда. Но кто-то здесь определенно был, кроме нас, раз ее достали.

– Другие мы? – предположил Войтех. – Интересно, кому приглянулась эта шаль?

Он поводил фонарем по сторонам, на всякий случай заглянул под кровати и стол, но так и не нашел ничего интересного. В самом доме пока ничего не привлекало внимания, и от этого становилось еще страшнее. Что если они так ничего и не найдут? Как тогда выбраться?

– Так, здесь ничего нет. Идем дальше? – предложил Войтех.

– Ага, сейчас, – донеслось в ответ, и только тогда он увидел, что Саша все еще стоит возле открытого шкафа, что-то разглядывая внутри.

Заметив, что он ждет ее, Саша поспешно захлопнула дверцы.

– Шкаф просто классный, – нарочито бодро пояснила она, направляясь к двери. – Я насчитала двенадцать полок, восемь ящиков и еще потайной пенал. Давай себе такой купим? – она улыбнулась. – А то все мои вещи в твой не поместятся.

Войтех слабо улыбнулся. Саша планировала переехать к нему с самого Нового года, но все не складывалось. Он редко бывал дома, прикрываясь командировками, в то время как на самом деле проходил медицинские обследования по поводу опухоли, которую обнаружили у него в голове в декабре прошлого года. В каждой клинике ему говорили, что косвенных признаков рака у него нет, а вскрывать череп и лезть к опухоли для взятия образца на исследование, рискуя в лучшем случае оставить его инвалидом, а то и вовсе убить, никто не видел смысла. Ему велели регулярно проходить обследования и сдавать анализы, даже если состояние не будет ухудшаться, чтобы в нужный момент уловить бессимптомное ухудшение ситуации. Войтех слабо себе представлял, для чего ему «улавливать» этот момент, если все врачи сходились во мнении, что при операции шансов у него слишком мало.

Саше он так ничего и не рассказал. Несколько раз порывался это сделать, но она встречала его какими-нибудь незначительными, но приносящими лично ей радость новостями, и он не решался. Конечно, дело было не в Саше, а в нем самом. Ему не хотелось, чтобы она включила «режим врача», не хотелось ловить на себе тревожный, сочувствующий взгляд. Он ни на секунду не сомневался, что Саша останется с ним до конца, даже если со временем подтвердится более страшный диагноз. И это тоже было проблемой.