— Я тоже люблю ее. Конечно же, я останусь! Ведь об этом мы и говорили с самого начала, помнишь? Просто потребовалось много времени, чтобы вбить это в твою упрямую голову. Но все-таки это не освобождает тебя от ответственности. Эйлин. Ты ее мать, и я надеюсь, что ты и сделаешь первый шаг.

Эйлин кивнула.

— Я попробую, обещаю тебе! — Она легко вскочила на ноги. — Спасибо, Форрал. Я сварю ей теплого бульона, когда она проснется. Она ведь еще не ужинала…

Форрал одобряюще улыбнулся:

— Видишь, совсем нетрудно быть заботливой, Эйлин, если захотеть.

* * *

Ориэлла открыла глаза, и ей показалось, что она все еще спит. Сначала был кошмарный сон: она потерялась среди снегов, потом ее нашли волки, а теперь ей снится Форрал, сидящий на кухне рядом с матерью. Ну да, конечно же, это сон: ведь Эйлин никогда еще так не улыбалась ей!

— Как ты себя чувствуешь, малышка? — на лице Форрала появилась довольная улыбка.

— Форрал? — Голос ее был тих, как дуновение ветерка.

— Все в порядке, я с тобой. Давай-ка подкрепись немного, — обняв девочку, он приподнял ее и заставил сделать несколько глотков теплого бульона. — Ну, как, лучше?

— Я замерзла и у меня все болит.

— Неудивительно. Вот что значит убегать в метель! Ты упрямый ребенок! — голос его стал слегка грубоватым.

— Прости, — Ориэлла с беспокойством посмотрела на мать. — Это был особый случай.

— По-моему, я уже где-то это слышал? — улыбнулся Форрал. — Ну что ж, юная волшебница, у меня есть для тебя новости. С сегодняшнего дня я буду присматривать за тобой, так что постарайся вести себя как следует!

Глаза Ориэллы медленно расширились, и она недоверчиво посмотрела на мать.

— Это правда?

Эйлин кивнула.

— Я сама попросила Форрала остаться. Он сумеет позаботиться о тебе лучше, чем я.

— Спасибо! — просияла Ориэлла и потянулась, чтобы обнять мать. Эйлин замерла, а потом осторожно поцеловала дочь. Форрал улыбнулся.

Форрал и не думал, что воспитание ребенка — такая сложная штука. Он переехал в кладовку рядом с кухней, и два или три безмятежных дня они с Ориэллой расчищали свободное место среди инструментов, семян, мешков с зерном и овощами, белых головок сыра и груд сморщенных яблок, которые Эйлин запасла на зиму. В результате его жилище получилось тесноватым, но для бывалого воина оно вполне годилось, и Форрал не возражал против аппетитных запахов в своей спальне. Воин позаботился о том, чтобы заколотить разбитое окно в комнате девочки, пока не найдется подходящего стекла, а когда Ориэлла пожаловалась на недостаток света, он строго посмотрел на нее:

— А кто виноват? Ты же сама его разбила! — и Ориэлла застыла с открытым ртом.

После этого небольшие стычки начали происходить чуть ли не каждый день. У Форрала разрывалось сердце оттого, что приходится быть строгим с девочкой, но он понимал, что это необходимо для ее же блага. В первый раз они поссорились по поводу ванн, когда Ориэлла отказалась мыться, заявив, что летом купалась в озере. Неужели этого недостаточно? Недолго думая, Форрал вручил ей мыло и полотенце.

— Отлично, — сказал он. — Тогда иди и купайся в озере! Не веря собственным ушам, Ориэлла выглянула в окно. Землю покрывал толстый слой снега, а темные воды озера обрамляла хрупкая корочка прибрежного льда. Девочка обернулась к Форралу:

— Но… — начала она.

— Давай-ка пошевеливайся. От тебя вонь на весь дом, — безжалостно перебил он.

У нее задрожали губы, но упрямство магов взяло верх. Девочка топнула ногой и нахмурилась.

— Хорошо, — бросила она и, хлопнув дверью, решительно направилась к озеру.

Упрямая маленькая негодница восприняла это всерьез! Перепуганный Форрал выскочил следом. Окружавшее остров озеро было глубоким, и в такую погоду он как-то не очень доверял древнему поверью насчет того, что маги не могут утонуть. Воин оказался на берегу как раз в тот момент, когда Ориэлла нырнула в ледяную воду.

С проклятиями Форрал рванулся вперед и схватил девчонку за волосы прежде, чем ее отнесло от берега. Когда он выудил ее, она уже посинела. Форрал завернул упрямицу в плащ, отнес в дом и посадил прямо в корыто с горячей водой, стоящее рядом с печью.

— Ну как? — поинтересовался он, когда его купальщица перестала дрожать. — Неужели это хуже, чем в озере? Ориэлла мрачно посмотрела на него.

— Если тебе не нравится, могу отнести тебя назад, — предложил Форрал.

Девчонка потупилась.

— Ну, может быть, в конце концов это не так уж плохо, — призналась она. Форрал улыбнулся и достал деревянный кораблик, который вырезал специально для нее.

К счастью, после первого опыта Ориэлла настолько полюбила ванну, что теперь главной трудностью стало вытаскивать ее оттуда. Гораздо сложнее оказалось убедить ее расчесывать волосы. Ее длинные, густые, огненно-рыжие локоны, много лет не знавшие расчески, свалялись до такой степени, что Форрал потратил целый час, полный мучений, чтобы привести эти космы в порядок, и все это время ему еще приходилось держать вопящую и брыкающуюся девчонку. Когда он наконец отложил расческу, сердце его было полно раскаяния. «Ей-богу, легче сражаться с дюжиной воинов», — подумал он, обнимая рыдающего ребенка.

— Ты сделал мне больно! — всхлипывала она. — Прости, малышка. Я знаю, что было больно. Но это просто оттого, что ты никогда не причесывалась. Если ты станешь делать это каждый день…

— Лучше умереть!

— Как жаль, — вздохнул Форрал. — Теперь ты такая красивая.

Ориэлла резко вскинула голову.

— Я? Красивая? Как принцесса из твоей сказки? Форрал пристально посмотрел на нее. Да, Эйлин оказалась права: детская округлость щек уже начала исчезать, и, судя по всему, девочка действительно унаследует профиль своего отца: у нее будут те же высокие квадратные скулы и тот же грозный орлиный нос.

— Ты самая красивая девочка из всех, что я когда-либо видел, — честно признался он. — И тебе не стыдно, если мимо будет проезжать прекрасный принц, а ты ему не понравишься, потому что у тебя не причесаны волосы?

— Не нужен мне твой дурацкий принц, — уверенно заявила Ориэлла. — Я хочу выйти замуж за тебя.

Воин замер. Возникло непредвиденное осложнение, и теперь он не знал, как быть.

— А тебе не кажется, что я немного староват для тебя? — неуверенно спросил он.

— А сколько тебе лет?

— Тридцать.

— Это ерунда, — пожала плечами Ориэлла. — Ты же сам говорил, что мой отец женился на маме, когда ему было девяносто шесть.

Форрал не нашелся, что ответить. Девочка была слишком мала, чтобы уяснить коренное различие между смертными и Волшебным Народом.