— Пол, зачем ты?

— …возвращался в Париж с горного массива Люберон, где на свою Нобелевскую премию приобрел великолепный белый дом. Дорога прямая…

— Ладно, хватит.

— …сухая и свободная. Вдоль обочины росли деревья. По неизвестной причине — лопнула ось? заблокировано колеса? — машина вдруг…

— Ты нарушаешь правила и жуль…

— …слетела с дороги и врезалась в дерево. Камю погиб мгновенно…

— В 1921-м Бантинг и Бест открывают инсулин — гор…

— В 1921-м Камю мгновенно погиб от удара о…

— …гормон поджелудочной железы…

— …дерево…

— …гормон…

— В 1921 году атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, убила…

— Блин! В 1921-м Бантинг и Бест…

— В 1921-м бомба убила…

— Достигнуты потрясающие…

— Бомба убила…

— Потрясающие результаты…

— Бомба уби…

— Результаты.

— Бомба…

— Невероятные результаты.

Он устал. Чувствую, скоро сдастся.

— АТОМНАЯ БОМБА УБИЛА КАМЮ!

От этого вопля продирает мороз, я умолкаю. Пол сверлит меня бешеным взглядом. «Что ж ты наделал, кретин?» — говорю я себе. Пол бросается на меня. Отпрянув, я тотчас понимаю, что он грохнется на пол, и подхватываю его. Какой он легкий! Он дважды тычет мне в лицо кулаком. Сил у него нет, мне ничуть не больно. Он плачет навзрыд.

— Все хорошо, Пол, все хорошо, прости, — мягко говорю я. — Все хорошо, извини, не расстраивайся. Знаешь, есть идея получше. К черту инсулин! В 1921-м Сакко и Ванцетти приговорены к смерти. Сакко и Ванцетти, Пол, Сакко и Ванцетти… Сакко и Ванцетти…

Слезы струятся по его щекам и капают на мои руки. Я укладываю его на кровать.

— Сакко и Ванцетти, Пол, Сакко и Ванцетти… Все хорошо… Прости… Сакко и Ванцетти… Сакко и Ванцетти… Сакко и Ванцетти…

Влажной салфеткой осторожно вытираю его лицо, потом свои руки. Приглаживаю его волосы.

— Все хорошо, Пол… Сакко и Ванцетти… Сакко и Ванцетти… Сакко и Ванцетти… Сакко и Ванцетти…

С ходу сочиняю мрачный рассказ. Бывает, сюжет в наших историях короток, но посредством недосказанности и массы намеков байки обретают сходство с картинами, где все статично, однако полно смысла. Сейчас иное дело. И сюжет с гулькин нос, и смысла ноль. Рассказ спонтанен, неправдоподобен, надуман. Лоретта Роккаматио утопилась.

1921 — Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, итальянские бедняки-эмигранты и анархисты, приговорены к смертной казни, ибо признаны виновными в двойном убийстве и вооруженном ограблении, совершенном в Саут-Брейнтри, Массачусетс. Невзирая на недостаточные доказательства, судебные нарушения, обвинения в адрес судьи и присяжных в том, что они предвзяты к политическим взглядам и социальному статусу подсудимых, вопреки уликам, указывающим на известную банду, вопреки международным протестам и призывам к милосердию, в 1927 году Сакко и Ванцетти казнены.

Полу назначают курс антидепрессантов: сначала амитриптилин, затем домипрамин. Результат проявится недели через две. Пока же Пол под строгим надзором, особенно ночью, ибо спит лишь урывками. После обеда его навещает больничный психолог. Раз шесть на дню звоню я.

1922 — Тридцатидвухлетний Бенито Муссолини становится самым молодым в итальянской истории премьер-министром и первым европейским фашистским диктатором двадцатого столетия.

— Я чувствую в себе каждый вирус, — говорит Пол. — Вот вместе с кровью он проникает в плечо, пересекает грудь, залезает в сердце, потом скатывается в ногу. И ничего не могу сделать. Просто лежу, понимая, что будет еще хуже.

Он очень слаб. Я вновь ему уступаю.

1923 — Германия не способна выплачивать военную репарацию в размере тридцати трех миллиардов долларов, установленную Версальским договором союзников. Дабы она стала сговорчивее, Франция и Бельгия оккупируют Рур. Немецкое правительство прекращает всякие выплаты и потворствует саботажу. Франция и Бельгия отвечают массовыми арестами и экономической блокадой. Экономика страны разрушена, правительство в коллапсе. Плодородная почва для экстремизма.

Пол ждет меня с нетерпением. Ему скучно. Удивительно, как болезнь, намеревающаяся отнять жизнь, заваливает пустопорожним временем.

1924 — В возрасте пятидесяти четырех лет от инсульта умирает Владимир Ленин, чье здоровье последние полтора года внушало сильные опасения. Генеральный секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Иосиф Сталин, которого Ленин безуспешно пытался устранить, создает немыслимый культ покойного вождя, выставляя себя его верным соратником.

На выходе из больницы сталкиваюсь с родителями Пола. Мы сблизились и полюбили друг друга. Поначалу о своих визитах я уведомлял их по телефону, но вскоре получил ключ от дома и позволенье запросто приходить хоть ежедневно в любой час дня и ночи. Похоже, кроме матушки (отец умер, когда мне было десять), теперь у меня еще два родителя: Джек треплет меня по плечу, Мэри улыбается и, ласково коснувшись моей руки, напоминает, что в холодильнике мои любимые йогурты «мокко».

1925 — Адольф Гитлер публикует «Расплату» — первую часть своего политического манифеста «Майн Кампф» (Моя борьба). «Все низшие расы — это хлам, — пишет он. — Немцы должны озаботиться не только разведением собак, лошадей и кошек, но и чистотой собственной крови». Стиль книги напыщен, в ней много повторов, отступлений, алогичности, обилие грамматических ошибок. Разглагольствование малообразованного психа.

Лучше бы взять другую историю, потому как Пола чуть отпустило: саркома затаилась, но понос почти пропал.

1926 — В Нью-Йорке в возрасте тридцати одного года внезапно уходит в вечность Рудольф Валентино, о чем походатайствовало прободение язвы. В 1913 году перебравшись из Италии в Соединенные Штаты, он работает садовником, судомойкой и танцором варьете, снимается в эпизодах, но лишь забавная роль Хулио в «Четырех всадниках Апокалипсиса» (1921) мгновенно превращает его в величайшую звезду немого кино. Смерть актера потрясает весь мир. Совершаются самоубийства; столпотворение и беспорядки на панихиде — очередь из желающих проститься с кумиром растягивается на одиннадцать кварталов.

Моему другу лучше. Появляется аппетит, диареи нет и в помине. Что-то невероятное с саркомой. Он показывает левую ногу: маленькие пятна исчезли, большие побледнели и съежились. Самое главное, Пол в прекрасном настроении. Только что ему сделали переливание крови, он чувствует себя бодрее. Субботним утром мы с его родными приезжаем в больницу. Все радостны и взволнованы — Пола выписывают. Он облачается в повседневную одежду, которую уже давно не носил. Брюки болтаются, рубашка висит, как на вешалке. Мы это замечаем, однако ни слова не говорим. Пола слегка покачивает. Бессчетно улыбок и рук, которые его поддержат.