общество без помощи международных пищевых конгломератов и глобальной экономики в целом. Всякий раз, когда мы пытаемся улучшить свою жизнь благодаря техническим, левополушарным решениям, мы еще на шаг отходим от своих внутренних потенциальных возможностей — отказываемся от своего могущества.

Когда Друнвало осознал, что происходит, он вначале решил, что для осуществления намеченной миссии ему потребуется полностью отказаться от технологий. Однако через несколько лет такой работы появились его ангелы и внесли в его идеи некоторые поправки. Они объяснили ему, что проблема не в самой технике как таковой, а в том, какого рода технологии разрабатывают люди — и, главное, какой образ мышления к этому привел. Нет смысла отказываться от технологий — нужно открыть технологии внутренние, задействующие эмоции и интуицию, то есть правое полушарие мозга, и тем самым уравновесить преобладающие ныне левополушарные технологии. А в основе такой правополушарной технологии лежит признание того, что реальность, которую мы хотим изменить, по существу, нами просто создается. Иными словами, наш нынешний подход принципиально ошибочен.

Наше непонимание собственного могущества и того, что мы творим свой мир, проявляется и иначе: мы перепоручаем право оценивать свою жизнь и поступки государству, религиозным учителям и общественному мнению, которое создается средствами массовой информации.

Мы уверены, что наше поведение, наши мысли и чувства должны определяться задаваемыми извне правилами, интересами и образцами. Мы покорно внимаем радиопроповедникам и ведущим телевизионных новостей, внушающим нам те или иные мысли. Мы позволяем своим мнениям и желаниям следовать за рекламными образами. Мало кто признается, что это так, однако миллиарды долларов, которые ежегодно уходят на рекламу, говорят сами за себя. Реклама нужна не только для продажи товара — она помогает продавать связанные с товарами идеальные образы, идеалы стиля жизни, которые вызывают желание приобрести то, что предлагает реклама. Во всем этом проявляется своеобразная тайная логика: ты видишь образ, почти неосознанно отождествляешь его с самим собой, кем-то очень похожим на тебя или тем, каким ты хотел бы стать. Тот человек водит машину той или иной марки, пьет пиво определенного сорта — и, следовательно, чтобы быть собой или приблизиться к своему идеалу, тебе нужны такая же машина и такое же пиво.

Предлагаемым идеальным образам несть числа; соответственно, несть числа и способам привлечения к определенному типу мышления. Такие образы повсюду, в этом отношении у нас царит настоящая демократия. И каждым из них цинично манипулируют, чтобы заставить нас покупать определенный товар или прибегать к тем или иным услугам. Всякий раз, когда мы почти неосознанно отождествляем себя с одним из идеальных образов (не важно, с каким именно), мы тем самым отказываемся от своего могущества, от способности свободно определять свою действительность, собственный образ жизни.

Мы живем в мире, где нас, похоже, постоянно заставляют отрекаться от себя, пренебрегать своей властью над тем, что мы считаем реальным и истинным, над тем, какими нам быть и что делать. На самом деле такая «капитуляция» соответствует действительности — не нашей изначальной природе, а тому пространственному уровню, на котором мы пребываем. Для того чтобы поддаться влиянию идеального образа, предложенного той или иной рекламой, нужно пребывать на том уровне, где подобные манипуляции допустимы. Такое возможно лишь при условии, что мы глубоко сомневаемся в своей способности самостоятельно определять, что правильно и хорошо, а что нет, что истинно и что ложно. Мы все время спрашиваем себя: а кто мы такие, чтобы решать подобные вопросы? Мы лишены твердой уверенности в том, кто мы вообще такие, и потому пытаемся стать тем, что видим вокруг. Мы мечтаем соответствовать любому идеальному образу, наделенному тем, чего нам, казалось бы, недостает.

Все это серьезно затрагивает и наше отношение к духовной реальности. Даже допуская на мгновение, что Дух реален, мы тут же начинаем думать, что он принципиально отличается от нас и не имеет ничего общего с сердцевиной нашего естества, что он скорее похож на идеал, — и потому мы пытаемся соответствовать некоему «образу» высокодуховного человека (каким он должен быть по нашему мнению). Этот образ взят не из телевизионной рекламы. Чаще всего мы составляем его на основе привычных религиозных представлений. Многие из нас выросли в условиях традиционного религиозного воспитания или просто впитали некие общие идеи в отношении религии, характерные для нашей культуры; по этой причине мы можем считать, что если будем «играть по правилам», питать уважение к «авторитетам» и верить в Бога, то после смерти, возможно, будем вознаграждены за все страдания и трудности, получим награду за испытанную в этом мире несправедливость.

Порой, в редкие мгновения, мы даже улавливаем проблески чего-то запредельного. Вера в «духовную реальность» и ощущение того, что на свете есть не только материальный мир с его очевидными недостатками, нередко служит нам источником воодушевления. Однако мы почему-то считаем, будто эта духовная реальность — как, впрочем, и материальная — есть нечто внешнее по отношению к нашему естеству. По нашим представлениям, духовный мир как бы дополняет материальный, существует где-то извне или сводится к своеобразному волшебному присутствию, которое таинственным образом — кто его знает, по каким причинам — проявляется то здесь, то там, опровергая «законы природы» и творя чудеса.

И когда нам доводится быть очевидцами так называемых «чудес», пережить то или иное сверхъественное явление — когда сбываются наши сны, приходят видения либо мимолетное ощущение душевного подъема при общении с природой, созерцании произведений искусства или в состоянии медитации, — мы по-прежнему полагаем, что являемся самыми обыкновенными людьми, просто у нас почему-то возникли «духовные» переживания. Но это не так. Мы — духовные существа и были ими всегда!

Итак, описываемое мною противоречие вызвано тем, что в реальности, которую мы невольно для себя создали и в которой считаем себя беспомощными, не способными распоряжаться собственной жизнью жертвами неподвластных нам сил, у нас нет связи со своим духовным естеством — и, следовательно, нет доступа к своему истинному потенциалу. И, когда мы случайно улавливаем проблески своей настоящей природы или испытываем духовные переживания, мы склонны считать себя недостойными этого и не предназначенными для подобных явлений. Подчас у нас возникает желание побольше узнать о духовной реальности, и мы даже начинаем читать соответствующие книги, посещать семинары и заниматься самыми разнообразными методами самосовершенствования, но когда дело доходит до реального погружения во все то, с чем связаны эти учения, мы просто не осмеливаемся на это.

И я думаю, что именно такое мышление приводит многих людей к тому, что называют движением к самосовершенствованию, «духовностью в стиле Нью-Эйдж» и так далее. Мы пачками покупаем книги,