– Да кончить их к такой-то матери! – возмутился Липник. – Время на них тратить? Дать им три года за нарушение общественного порядка? Да они за десять минут троих зверски убили! Да я их сам сейчас!.. – Он вскинул автомат.

Небритый ханурик, закрылся руками и заверещал:

– Это не я! Это Трофим! – Его голос вибрировал от страха.

– Заткнись, сука! – прорычал приземистый здоровяк, с кряхтением усаживаясь на пол. – Это ты, Юрко, всех кончил. Не переводи стрелки, мразь! Гражданин начальник, мы никого не убивали, это все Юрко…

– Спалили, волки позорные! – простонал плешивый ушастый тип, держась за живот, хорошо обработанный ногами и прикладами, и вдруг взвился, взревел с надрывом: – Суки!

Он едва не сделал сальто, получив носком ботинка в подбородок.

– Лежать, твари! – проревел Андрей. – Терпим, мужики, – понизив голос, бросил он своим ребятам. – Минут через десять прибудет машина с опергруппой, пусть разбираются. Судить их, гадов, будем. Законы никто не отменял.

– Серьезно? – удивился Пашка Дорофеев. – Мужики, а мне одному кажется, что законы придумали для того, чтобы про справедливость не вспоминать?

Липник зловеще засопел. Он придерживался того же мнения. Ополченцы угрожающе замкнули круг. Избитые мародеры, насильники и убийцы отползли в угол, затравленно шныряли глазами.

– Слышь, начальник, давай побазарим по-людски? – сипло предложил приземистый тип. – Вы же менты, неужто не договоримся? У нас есть немерено бабок. А жмуриков спрячем подальше, никто их не найдет… – Он резко отшатнулся, когда приклад автомата совершил недвусмысленное поступательное движение.

– Смотри-ка, наша клиентура, – удивился Голуб. – Раз ломовских ментов наизусть помнят, то и сами местные, стало быть. А что, знакомые, кстати, личности. – Ополченец начал всматриваться в физиономии задержанных.

– Ну да, известный кружок любителей рукоделия, – согласился Окуленко. – Если приглядеться, можем обнаружить знакомые рожи. Вот, к примеру, небезызвестный Трофим Крикун, маститый рецидивист, представитель славной уголовной династии. Вором в законе не стал, потому что чмо никчемное, но сидел хорошо и долго. Четыре ходки за грабеж и причинение тяжких телесных повреждений. Освободился в конце прошлого года, нигде не работал, нашел себе сожительницу и периодически выбивал из нее пыль. А что мы поскучнели, Трофим? Жизнь перестала играть яркими красками? Будущее не выглядит оптимистично? Вот Ян Горик, яркий представитель достойного криминального общества. Две ходки за хулиганство, столько же – за воровство. Юрко Ступия – мелкая шваль, жалкая, ничтожная личность без определенного места жительства и занятий. Срок по малолетке за хищение чужого имущества, полтора года в психиатрической клинике. Сорвался с катушек, чуточку порезал ножом соседа, ученика восьмого класса. Экспертиза сочла гражданина Ступию невменяемым на момент совершения преступления. Две ходки за хулиганство после долгой и продолжительной болезни и третья, самая роскошная, – за избиение собственной матери. За это его чморили и петушили на зоне целых три года…

– Чего ты гонишь, начальник?! – взвился щуплый уголовник. – Не было такого, не неси пургу! Никто еще не посмел Юрко…

Последовала мгновенная реакция. Костюк, сидящий рядом с девочкой, подлетел, пнул сапогом, и подонок повалился на пол баньки, словно лист фанеры.

– А вы, уважаемый, кто такой, как попали в эту достойную компанию? – обратился Андрей к субъекту с рыбьими глазами.

Тот помалкивал и прятал страх за дрожащей ухмылкой.

– Отвечай, падла, когда тебя капитан милиции спрашивает! – рявкнул Дорофеев.

– Прохор Кошакевич, – неохотно выдавил субъект.

– А я смотрю, физиономия знакомая. – Липник хлопнул себя по лбу. – Этот деятель в апреле в наше ополчение записался. Какая только накипь тогда не всплывала!.. Попался на мародерстве, обчистил своего же мертвого товарища. Часы с него снял, деньги забрал. По сусалам настучали, хотели в комендатуру сдать, да сбежал этот паршивец. Отнял машину у какого-то частника и рванул за город. Что, скотина, тянет в родные места?..

– Ну все, хватит, – перебил его Андрей. – Видеть этих типов больше не могу. Вяжите их, парни, да вытаскивайте на свежий воздух. Сейчас машина придет. Не переживайте за их судьбу – расстреляют. Не сегодня, так завтра.

Убийцы выли, пытались сопротивляться, когда патрульные вязали им руки. Их били без всякой жалости, плющили носы, крошили зубы. Горик затрясся в падучей, принялся вырываться. На него навалились вчетвером, отвешивали тумаки, кипя от бешенства.

– Парни, держите меня, я сейчас его прикончу! – злобно пропыхтел Липник.

В этот момент и случилась отчаянная попытка побега. Юрко вскричал во всю мощь своих дохлых легких, подлетел, как резиновый мяч, ударил Голуба головой по челюсти. Ополченец ахнул от неожиданности и растянулся на полу.

Юрко уже несся к двери, стряхивая с запястий ремень, который Голуб не успел затянуть. Он споткнулся на пороге и с воплем покатился в черноту ночи. А за ним, стряхивая с себя Андрея, топал Трофим.

Окуленко почувствовал резкую боль в ключице. Старый перелом частенько давал о себе знать. Улучили, черти, удобный момент! Пока он поднимался, Трофим уже добрался до порога, перевернул скамейку, загородив проход, и в следующий момент давил бурьян, утробно урча.

Вне себя от злобы, Андрей ногой отбросил скамейку и вывалился в ночь. Автомат оставался при нем, и то хорошо. Светила полная луна, озаряя огород.

Бандиты рассыпались, уходили порознь. Избитый Юрко демонстрировал неслабую прыть, мчался через грядки, подбрасывая ноги. Трофим спешил в другую сторону, путался в высокой траве и постоянно озирался. Оба истерично кричали что-то очень нецензурное.

Уйдут же эти гады! Юрко уже приближался к соседскому палисаднику.

Андрей вскинул автомат, широко расставил ноги. Вертлявая спина преступника неплохо помещалась в прицел, но постоянно норовила из него уйти. Он затаил дыхание, расслабился. Длинная очередь пропорола воздух. Оборвался истошный визг. Ступия изобразил причудливую петлю, как будто собрался поднырнуть под собственную промежность. Главное, что попал!

Андрей уже не смотрел, что происходило с этой ничтожной тварью, кинулся за главарем шайки. Трофим решил, что стреляют в него, от страха ноги его подкосились, он повалился в бурьян. Окуленко настиг его в несколько прыжков, отбросил автомат и принялся ожесточенно бить.

Главарь попытался приподняться. Отчасти ему удалось это сделать. Бандит напыжился, схватил Андрея за ногу, а когда тот потерял равновесие и повалился, потянулся к его автомату.

– Что, мент, поквитаемся? – выхаркнул он вместе с рвотой.

Да не бывать такому! Андрей ударил пяткой в ненавистную морду, благо до нее была не коломенская верста. Бандит встряхнул всеми конечностями, его челюсть переломилась. Он понимал, что конец близок, сопротивлялся с каким-то диким напором, не желал уступать. Андрей опять навалился на него. Трофим хрипел, пена шла из распахнутого рта, как из вскрытой банки со свежим пивом.