В это же время Сталин передал распоряжение генералу Жукову, находившемуся в Ленинграде, немедленно вылететь в Москву. Государственный Комитет Обороны принял решение о защите столицы и дал указание о переброске войск под Москву с Северо-Западного и Юго-Западного фронтов, о выдвижении резервов Ставки из глубины страны.

Согласно приказу Военного совета Западного фронта, подписанному 6 октября в 5 часов 45 минут, первыми должны были начать отход войска 19-й и 20-й армий, остальные — спустя сутки. Одновременно уточнялась задача армии Рокоссовского: ей предписывалось сосредоточиться в районе севернее Вязьмы и действовать не только в южном, но и в северном направлении[20].

К сожалению, приказ ни в коей мере не соответствовал обстановке. Во-первых, он был отдан с опозданием на двое-трое суток, поэтому войска отходили на рубеж, который противник уже успел частично захватить. Во-вторых, дивизии 16-й армии не могли физически в течение одной ночи по бездорожью преодолеть расстояние 100–110 км. В-третьих, эти самые дивизии по-прежнему вели бои с превосходившими силами врага, причем оторваться от немцев им так и не удалось. И поэтому вполне естественным выглядит то положение, в котором оказался генерал Рокоссовский по прибытии в назначенный район. Во второй половине 6 октября он получил исчерпывающий доклад начальника гарнизона города генерала И. С. Никитина: «В Вязьме никаких войск нет и в окрестностях тоже. Имею только милицию»[21]. А буквально через несколько минут Рокоссовскому и его штабу пришлось поспешно покидать город, чтобы не попасть в руки немецкому передовому отряду, ворвавшемуся в Вязьму.

Примерно в то же время один из передовых отрядов Гудериана вышел в район командного пункта Брянского фронта, расположенного в 11 км юго-восточнее Брянска в районе станции Свень. По-видимому, немцы приняли его за какое-то тыловое учреждение; танки и мотопехота не сразу открыли огонь по домикам и плохо замаскированным землянкам КП. Подразделения охраны штаба, а вместе с ними командиры и красноармейцы из состава КП начали ответную стрельбу. В своих воспоминаниях комфронта Еременко указывает, что именно он организовал оборону КП. На помощь оборонявшимся — л/с штаба и охраны — подошли 3 танка, а затем 2 артиллерийских дивизиона и 300 бойцов мотострелкового подразделения танковой бригады. Под прикрытием их огня успели эвакуировать оперативный, разведывательный и шифровальный отделы. По объездной дороге вместе с начальником штаба и членом Военного совета фронта они двинулись на новый КП, в Белев. Отсюда в Ставку ВГК и было доложено, что комфронта погиб на КП 6 октября около 16 часов. Через час вражеский отряд ушел к северо-западу[22]. А живой командующий фронтом с этого момента оказался без своего штаба, потеряв управление войсками. Лишь на другой день генерал Еременко с адъютантом добрался до КП 3-й армии. Последующее его руководство свелось в основном к управлению одной этой армией.

Именно в эти тяжелые дни героически погибла в окружении батарея «катюш» капитана И. А. Флерова, первое подразделение реактивной артиллерии в Красной армии в годы Великой Отечественной войны.

К началу октября батарея И. А. Флерова организационно входила в 42-й дивизион РС трехбатарейного состава, но батареи действовали на различных участках фронтов. В ночь на 2 октября капитан И. А. Флеров получил приказ командира дивизиона срочно передислоцировать подразделение из-под Ельни к Рославлю в полосу действий 43-й армии. Надо было совместно с арьергардными стрелковыми и танковыми частями прикрыть ее (43А) отход на рубеж рек Шунца, Снопать, Десенка, дугой пересекавшей шоссе на Спас-Деменск и Юхнов. Установки сразу же тронулись в путь, с трудом продвигаясь во встречном потоке отступающих войск. На рассвете флеровцы встретились с батареей старшего лейтенанта Е. Г. Черкасова, также из 42-го дивизиона. Оказалось, что и она получила приказ следовать под Рославль.

Обстановка оказалась неясной. Вскоре вернувшийся из разведки лейтенант М. Н. Науменко доложил, что германские войска просочились восточнее Рославля и на протекавшей неподалеку речке Снопать навели переправу и что впереди наших войск уже нет.

Чтобы задержать противника, оба командира решили дать по переправе совместный залп и сразу после этого уйти в лес. Развернули батареи, выбрали место для наблюдательного пункта и стали ждать. Вскоре к переправе стали подходить танки и автомашины противника. Прогрохотал залп, и переправы как не бывало. Танки и автомашины загорелись, а уцелевшие немцы принялись бежать.

Батареи Флерова и Черкасова произвели еще один совместный залп спустя сутки, когда они оказались в полосе действий 53-й стрелковой дивизии, сдерживающей натиск противника западнее речки Снопать. И снова к ней подходили германские танки и автомашины. И результат залпа был таким же: переправа взлетела на воздух, немцы отхлынули.

В ночь на 7 октября 1941 года у деревни Богатырь Знаменского района (бывшего Вяземского) Смоленской области батарея И. А. Флерова попала в засаду. На подходе к населенному пункту в машины буквально полыхнул поток ружейно-пулеметного огня. Но пусковые установки не позволяли обеспечить угол стрельбы менее 14°. Батарея не могла не только уничтожить, но даже обстрелять врага. Танки и пехота противника оказались в мертвой зоне стрельбы, и выпущенные с установки реактивные снаряды все равно пролетели бы над головами нацистов, не причинив никакого вреда.

Тем не менее тяжело раненный, теряющий сознание капитан Флеров, собрав всю свою волю, влез в кабину первой боевой машины, сам произвел пуск реактивных снарядов, а затем взорвал установку вместе с собой (каждая боевая установка в то время снабжалась для самоуничтожения зарядом взрывчатого вещества. — Примеч. авт.). Успели произвести залпы вторая, третья и четвертая боевые машины. После этого они также были взорваны.

После подрыва пусковых установок остались многочисленные осколки, которые еще долго находили на поле боя жители близлежащих сел. Искореженные направляющие батареи Флерова хранятся ныне в Смоленском музее Великой Отечественной войны. Рама автомобиля вонзилась в ствол дерева, и оно росло вместе с ней многие годы… На месте подвига и в Орше ныне установлены памятники бойцам и командирам первой экспериментальной ракетной батареи. Подвиг капитана И. А. Флерова не был забыт. Он посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, который передан на вечное хранение в Центральный музей Вооруженных Сил в Москве.

5 октября войска 19-й и 20-й армий, возглавляемые генералами М. Ф. Лукиным и Ф. А. Ершаковым, а также 24-й армии генерала К. И. Ракутина, начали отходить, прикрываясь арьергардами. Часть войск занимала новый рубеж, остальные проходили его, оставляя первых в арьергарде. 16 дивизий противника перешли к их преследованию. Однако 7 октября противник замкнул кольцо вокруг советских войск западнее Вязьмы[23], а через два дня — и в районе Брянска. Успех под Вязьмой и Брянском вызвал взрыв ликования в Третьем рейхе. Впервые после начала «восточного похода» публично выступил Гитлер. Восторженно встретила нацистская и военная элита Германии его слова о том, что «противник разгромлен и больше никогда не поднимется!» Упивалась победой и немецкая пропаганда. Гигантские заголовки на первых страницах газет кричали: «Прорыв центра восточного фронта!», «Исход похода на восток решен!», «Последние боеспособные дивизии Советов принесены в жертву»[24]. Все было направлено на то, чтобы не только в самом рейхе, но и за его пределами создать впечатление полного и окончательного триумфа Германии и поражения Советского Союза.