На воротах заговорили, наконец тот же голос спросил подозрительно:

– А что это за собака?

– Моя собачка, – ответил я нетерпеливо. – А мышей, случаем, не боитесь?

– То мышей, – прозвучал голос, – а то этот пес… Больно он похож на тех, которые в древние времена… Ладно, щас откроем, но вы, господин, своего пса держите крепче.

– Мухи не обидит, – заверил я.

Послышался топот, могучие створки ворот дрогнули и приоткрылись. Я вдвинулся в щель, Пес вскочил первым. Раздались испуганные вопли, ворота за моей спиной закрыли с превеликой поспешностью, загромыхали массивные железные засовы. Перед нами открылся вымощенный серой брусчаткой двор, невероятно просторный, настоящая городская площадь, сдизайнеренная для царских парадов. По ту сторону каменной пустыни еще две такие же башни по углам, настоящий четырехугольник из башен, соединенный высокой и толстой стеной. Из ближайшей к нам башни выскочили несколько человек, все бегут в нашу сторону, кто-то вопит, призывая старших, другие тут же оцепили нас в боязливом молчании широким кругом.

Пятеро стражей врат окружили меня с выставленными в мою сторону пиками. Подошел старший, крепкий и настолько широкий, что выглядит почти низкорослым. Доспехи, не самые новые и не блестящие, подогнаны с тщательностью и умением профессионала, которому служат не для парадов. Суровое обветренное лицо, пронзительно голубые глаза, полные недоверия, широкий подбородок и твердый рот – если это не начальник стражи, то я все еще не отличу коня от мула.

Он обошел Пса, стараясь не выказывать перед ним страха, прямой взгляд устремлен мне в лицо.

– Мартин Беар, – назвался он, – начальник стражи. Сейчас выйдет кастелян… Господи, кто это у вас?

– Пленник, – ответил я лаконично. – С другими шалопаями разорял вашу деревню. Видите дым? Это горит окраинный дом… Криворукие, никак не загасят.

Подходили еще люди, все рассматривали с боязливым интересом не столько меня, сколько пленника. Мартина, отметил я, называют без приставки «сэр», значит, правая рука Блэкгарда не имеет рыцарского звания. Видимо, как часто бывает, в оруженосцы герцог взял лучшего из молодых крепких слуг, тот прошел все обучение, сражался бок о бок с хозяином, но звания так и не был удостоен, как обязательно случилось бы с дворянским сынком.

Из башни, что явно служит донжоном, наконец вышел приземистый человек в богатой одежде, с ним две женщины в ярких платьях.

Ничто так не маскирует людей, как лицо, мелькнуло у меня, когда взглянул на старшую, даму лет сорока, рослую, с вытянутым аристократическим лицом, абсолютно непроницаемым, как у фараона на троне. Можно не говорить, кто она такая, жену герцога можно узнать сразу. Она чем-то напоминает герцога Готфрида, совместное проживание делает супругов похожими даже внешне. Вторая, ростом пониже, помоложе и поживее, сразу же стрельнула в меня игривыми глазками, просто так, по привычке, рефлекс настоящей женщины.

Пес сидит на толстой заднице, неподвижный и спокойный, как медведь, обе дамы на него покосились, но решили, что главнее все-таки я, устремили на меня требовательный и кокетливый взоры.

Я поклонился, не покидая седла.

– Ричард Длинные Руки, мадам.

Человек в богатой одежде, видимо, и есть обещанный кастелян, долго всматривался в меня острыми, колючими глазами, я надменно и благородно смотрел на него с высоты седла. У кастеляна лысая голова на тонкой шее, хотя точно насчет шеи не скажу, пышный воротник упирается с обеих сторон, оставляя только подбородок и горло с кадыком, размером с орех, и вздутые вены по бокам. Дальше поднятый воротник широким полумесяцем закрывает затылок, но по бокам расходится в стороны, открывая большие, как у Каренина, мясистые уши.

Лицо морщинистое, губы собраны в жемок, будто ни единого зуба, под глазами мешки в три ряда и сеть крупных и мелких моршин. Единственное, где я их не увидел, это на лбу, высоком и широком, как у Сократа.

– Герцогиня Изабелла, – сказал он наконец неожиданно властным, буквально державным голосом, – Изабелла Брабантская… леди Бабетта…

Леди Изабелла, все верно, жена герцога, в строгом темном с красным платье, что опускается до пола, широкий воротник закрывает шею. И хотя ухитряется смотреть свысока даже на всадника, а для этого надо запрокидывать голову, в то же время благодаря слегка выступающему вперед лбу создается впечатление, что смотрит исподлобья, а густые черные брови, что расходятся к вискам и приподнимаются, как крылья хищной птицы, усиливают впечатление.

Лицо породистое, значит – сильная и волевая женщина, стойкая и цепкая, что умеет выбрать главную цель и двигаться к ней, не отвлекаясь на дешевые развлечения, сладострастия, чревоугодия и прочие слабости. У таких женщин не бывает слабостей, это я ощутил с дрожью вдоль спинного хребта, встретившись с нею взглядом.

Белая атласная кожа видна в неглубоком вырезе клинышком, на шее тонкая цепочка с небольшим камешком, то ли амулет, то ли драгоценность, никогда не научусь в них разбираться.

Она вперила в меня требовательный взгляд, но произнесла ровным протокольным голосом:

– Мне сказали, что у вас вести о… моем муже?

Отвечать даме с высоты седла – все равно что сидя, я поспешно соскочил, с удовольствием чувствуя под подошвами твердь каменных плит, еще раз поклонился, это редко когда бывает лишним.

– С ним все в порядке, мадам. Вы не спрашиваете, что случилось с деревней прямо у вас перед замком?

В ее глазах ничего не промелькнуло, она все так же холодно и бесстрастно смотрит мне в лицо, только леди Бабетта сочувствующе вздохнула. Пес посмотрел в ее сторону внимательно, она вздрогнула, заискивающе улыбнулась ему, а потом, обещающе, мне.

Герцогиня сказала почти так же бесстрастно:

– У нас осталось не так уж и много неразоренных деревень, сэр…

– … Ричард Длинные Руки, – подсказал я.

– Сэр Ричард. Если бы муж был здесь, наши недоброжелатели не осмелились бы… Вы ехали… там?

Я разрезал веревку, железное тело с грохотом обрушилось с коня на каменную поверхность двора. Стражники отпрыгнули, чтобы не придавило ноги. Тяжелое тело раскинулось во весь рост на каменных плитах. Захваченный в самом деле огромен, мелькнуло у меня. Здоровенного кабана я завалил. Чему-то научился в этом мире.

– Это один из тех, – объяснил я, – кто развлекался в вашей деревне. Остальные шестеро остались там…

На меня все смотрели недоверчиво, только леди Бабетта улыбнулась поощрительно и повела плечом, чтобы оголить его больше и показать, какая у нее чудная нежная кожа. Кастелян кашлянул и сказал осторожно:

– А остальные не воспротивились, что вы… их товарища…

– Нет, – ответил я любезно, – не воспротивились. Сейчас их, наверное, уже вороны клюют. А это мой пленник.

Гробовое молчание, кастелян охнул, кто-то воскликнул: