— Все собираюсь спросить, — решилась она, — тебя как вообще уменьшительно звать? Знаю, что имя Жора тебя не нравится.

— Ага, и Гоша тоже, — усмехнулся он и стал серьезным. — Мама Герой называла. И в школе тоже…

Он поморщился, и Марина совершенно правильно поняла, что Георгий не собирается сейчас вдаваться в воспоминания. Школьных друзей тут и так хватает.

«Знал бы он… А может, и знает?» — подумала Марина и искоса взглянула на своего собеседника. Спокойный, приятный мужчина. Вежливый, скромный, обходительный. Казалось бы, что у них с Камиллой общего? А вот, поди ж ты…

— Твои родители живут в Петербурге? — спросила она для продолжения разговора.

— Они умерли, — Георгий отвернулся, — погибли в автокатастрофе, когда мне двенадцать лет было.

— Прости… — Она непроизвольно погладила его по руке. — Я не знала… А как же ты потом?

— Я с дедом жил, — он оживился, — дед у меня академиком был. Академик Георгий Андреевич Успенский, не слышала? У него учебник есть, все студенты по нему учатся.

— Извини, — она опустила глаза, — не слышала.

Георгий вспомнил, что жена этого нагловатого мужика Антона вроде бы вообще без образования. Работает не то секретаршей, не то продавщицей. А он тут дедом-академиком начал хвастаться. Прямо как эти Камилкины друзья, которые только и знают, что выпендриваться, меряться достижениями.

— Мы с дедом неплохо жили, — заговорил Георгий задумчиво, — летом он меня в экспедиции брал. Он ведь историк и археолог. Пока помоложе был, все время ездил, как они говорят, в поле. Потом, как болеть начал, перестал. Но работал много, писал, исследования проводил. Учеников у него было множество, все собирались, из других городов приезжали, почти все время у нас кто-то жил. Квартира большая, одну комнату так и выделили для гостей.

Марина начала кое-что понимать. Пару раз они были дома у Камиллы. Огромная квартира на Мойке, балкон с кариатидами, эркер с видом на реку, и комнат не то четыре, не то пять. Ремонта вроде бы толком не было, но старинная мебель и картины производили впечатление.

— Это та квартира, где мы как-то были? — спросила она как можно равнодушнее.

— Ну да, я там с детства жил, — ответил Георгий, не почувствовав в ее словах подвоха. — С ребятами в прятки играли, места много. Один раз кариатидам этим, что на балконе, усы масляной краской пририсовал, чуть вниз не сорвался. Дед тогда здорово разозлился, в основном за меня испугался, но виду конечно не подал. — Он усмехнулся и добавил: — А кариатиды эти были очень похожи на двух сестер, что у нас на первом этаже жили, так дед их так и звал: Полина Ивановна — та, что справа, и Галина Ивановна — та, что слева.

— Забавно, — улыбнулась Марина и, чтобы беседа не иссякла, задала следующий вопрос: — А где ты побывал с экспедициями?

— Ох, много где! Дед ведь изучал древнюю шумеро-аккадскую культуру. Теперь ее следы находят на территории Ирака. Еще мы были на Дильмуне, это остров такой в Персидском заливе.

— Интересно…

Открылась дверь, и на террасу выкатилась шумная компания школьных друзей. Но прежде чем Камилла обратила свой взгляд на Георгия, Марина успела встать и отойти на приличное расстояние. Так, на всякий случай, чтобы никто их вместе не видел. Антон-то ничего не заметит, да и остальные мужики тоже, они только на Камиллу пялятся, а вот у этой глаз острый, она все замечает.

Но нет — в сторону мужа даже не посмотрела, а ее, Марину, вообще не заметила. Нельзя быть такой самонадеянной, это чревато серьезными последствиями.

В дверях туалета Марина столкнулась с Верой. Та прошла мимо, не сказав ни слова. Тоже ее не замечает. Скажите пожалуйста, какие мы все из себя высокомерные! Хоть бы губы накрасила. Впрочем, ей это не поможет.

Марина вымыла руки, а когда выбрасывала бумажное полотенце, заметила в корзинке скомканную салфетку из ресторана — по краям хоровод из веселых красненьких перчиков — и вспомнила, как эта Ряба старательно что-то на ней записывала, не иначе как формулы химические или доказательство теоремы. А теперь вот выбросила за ненадобностью. Не получилось, значит, доказательства. Мозгов не хватило.

Преодолевая брезгливость, Марина вытащила салфетку из корзинки, развернула… и от неожиданности выронила. Потому что на салфетке много раз твердой рукой было выведено одно слово: «Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»

«Ясно, что Камилла в своем муже нашла, — думала она, ведя машину по пустому городу, — огромную квартиру в центре. И даже ремонт толком не сделала, ничего не вложила. А Георгий неужели такой же тщеславный, как все они, что польстился на знаменитость? И вот еще интересно: кого это Вера Рябоконь так сильно ненавидит? Мужа своего или Камиллу? Потому что больше некого. Неужели эта дрянь и с Костиком спала? Да что же это такое? Никак ее не остановить…»

Антон спокойно похрапывал на заднем сиденье, и Марина решила выбросить из головы всю эту компанию школьных друзей и сосредоточиться на дороге.

За полчаса до обеденного перерыва Марина заглянула в приемную босса, а по дороге чуть нос к носу не столкнулась с Камиллой. Та шла к выходу со студии вместе с незнакомым мужчиной. Крупный, представительный мужик с густыми, слегка вьющимися светлыми волосами. Все ясно, окучивает очередного спонсора. Все на канале знали, что шеф Камиллу за это и держит, что она спонсоров умеет находить. Не то чтобы их очаровывает, а привлекает своей энергией и напором. Хотя кто ее знает, какие у нее методы.

Марину Камилла, конечно, не заметила. Кто она такая — копошащееся где-то внизу насекомое!

Но некоторые насекомые очень больно жалят… Марина опустила глаза и отступила в сторону, чтобы эти двое не смели ее напрочь.

Секретарша босса Саша сидела зеленая, как листовой салат, со страдальческим выражением лица, а в приемной невыносимо пахло краской.

— Представляешь, босс велел срочно перекрасить коридор и холл, — пожаловалась секретарша. — К нему сегодня приезжает Назимов, а ему кто-то сказал, что Назимов не выносит любые оттенки красного, он от них буквально звереет, выходит из себя, вот босс и велел срочно перекрасить все в зеленый цвет… Говорят, у Назимова все в офисе зеленое, даже компьютеры…

— Назимов из «Нефтетрейда»? — уточнила Марина.

— Ну да, какой же еще! Босс с ним почти договорился о рекламной кампании, сегодня у них решающий разговор… сам-то он куда-то на полдня уехал, а мне приходится дышать краской!

— Не понимаю, сейчас же много хороших красок, почти без запаха… и как же он в такой атмосфере собирается принимать Назимова? Они же все отравятся!

— Да в этом все и