— Именно после исполнения этого романса произошел тот разговор. Ваш Пушкин описал эту историю в «Пиковой даме». Эта история действительно случилась. И карточный проигрыш, и три карты, сообщенные во спасение, — были! Но про­изошло все это отнюдь не с русской дамой, приду­манной вашим великим поэтом, но с другой кра­савицей, впрочем, также имевшей прямое отно­шение к вашей родине. В это время в числе самых близких друзей графа была гостившая в Париже принцесса Ангальт-Цербстская! Да, мать вашей бу­дущей императрицы, великой Екатерины. И вот после исполнения этого романса граф Сен-Жер­мен заметил необычное. Красавица, обычно шумно восторгавшаяся его музыкой, на этот раз слушала рассеянно и была необычно бледна. Они уединились, и она рассказала ему о своем горе. Красотка обожала карты и сумела в очередной раз проиграться в пух и прах. Ее муж был небогат. Принц служил у Фридриха Великого заурядным комендантом Штеттина. К сожалению, это был, увы, не первый ее парижский проигрыш. И муж взбунтовался, наотрез отказался платить. Ей оста­валось только заложить любимое бриллиантовое колье. Но и оно не потянуло на нужную сумму. Ко­роче, она попросила у графа в долг.

Месье Антуан перестал играть. Он откинулся в кресле. И... как же изменилось лицо!.. Знакомая мука... Клянусь, я видел, как, страдая, трудно, он уходил — ТУДА... Монотонно заговорил:

— Да-да, попросила взаймы.

И я! Я... увидел! Она сидела в кресле, обмахи­ваясь веером. Я видел платочек, прикрывавший высокую грудь... павлиньи перья веера, закрывшие лицо... Блестела в свечах золотая ручка веера... Он сидел рядом с нею. Его рука нашла ее руку. Где-то далеко раздался звук мужского голоса, и...

И тотчас все исчезло. Месье Антуан сидел, от­кинувшись в кресле...

Наконец продолжил рассказ:

— Граф сказал: «Я вас люблю. Я готов отдать нам не только жалкую сумму, но и жизнь в придачу. Однако, коли дам деньги, окажу самую дурную услугу. Ибо вы поступите, как все безумные игроки. Вместо того чтобы отдать долг, немедля броситесь вновь играть... и, поверьте, проиграетесь. Поэтому я поступлю иначе».

Как он пишет в «Записках», граф открыл ей три выигрышные карты. Но объяснил: эти карты могут выиграть только однажды и только пока он будет находиться в игорной зале. Но как только она отыграется, граф уйдет, и принцесса должна последовать за ним.

— И тогда я возьму с вас клятву никогда более не играть, — закончил граф.

Она бросилась ему на шею. В тот же вечер принцесса отыгралась и дала клятву. Более она не играла никогда! Шли годы, но граф не забывал свою возлюбленную. Он помнил их всех... По­верьте, это было нелегко... если знать, сколько лет он жил и сколько дам его любили. Граф часто переписывался с принцессой. Я храню одно ее письмо к нему. В нем мать Екатерины излагает графу послание своей дочери, ставшей к тому времени женой наследника престола. Молодая Екатерина со страхом описывает матери припа­док, случившийся с вашей императрицей Елиза­ветой.

Боже мой, как я ждал, что сейчас опять увижу... но ничего! Я видел только месье Антуана, обстоя­тельно и скучно рассказывавшего:

— Дело происходило в церкви в Петергофе. Во время обедни русской императрице Елизавете стало плохо, и она вышла из храма. Сделала не­сколько шагов и упала на траву. Свита оставалась в церкви, и несчастная императрица лежала без со­знания и без всякой помощи, окруженная испуган­ными крестьянами. Наконец появились придвор­ные, принесли ширму и софу. Прибежал доктор, пустили кровь. И на софе отнесли императрицу во дворец. На этот раз ее выходили. Но теперь Екате­рина боялась скорой смерти императрицы, нена­висти мужа и угрозы быть постриженной в мона­стырь, если муж станет императором. Обо всем этом она писала матери. И тогда граф Сен-Жермен просил передать Екатерине следующее: ей не надо ничего бояться. Уже летом следующего года насту­пит решающий для нее час, и в это время он сам появится в России.

Феи Оленьего парка

И он действительно появится, как предсказал. Но об этом позже. А тогда в Париже наступил рас­цвет — апогей власти маркизы де Помпадур. Граф звал ее «Несравненная». Несравненная завладела не только королевской постелью, но сердцем ко­роля. Маркиза вмешивалась в политику, покрови­тельствовала искусствам, науке... и графу Сен-Жермену. Она стала частой гостьей на его опытах в замке Шамбор. Надо сказать, граф весьма пополнил коллекцию бриллиантов Несравненной. Но годы шли, маркиза не молодела, и при дворе яви­лись новые бойцы во всеоружии победоносной мо­лодости. Начались их дерзкие атаки на постель Его Величества.

И однажды мадам де Помпадур позвала к себе Сен-Жермена. Она приняла графа, лежа в ванне. Эта ванна до сих пор находится в Версале. Я иногда туда приезжаю потрогать ванну и другие ее вещи. Они шепчут... Итак, маркиза со вздохом сказала Сен-Жермену... — Здесь месье Антуан остановился. — Вы уже видите? Не так ли?

Я видел!! Она полулежала на софе в велико­лепном платье. Видна была крохотная ножка в ли­ловой туфельке. Рядом стояло кресло, обитое го­беленом — целующиеся пастух и пастушка. Она улыбнулась и заговорила. И как всегда, при звуке голоса все исчезло.

И тотчас раздался голос месье Антуана, кото­рый сказал странную фразу:

«Вы не сумели войти ТУДА. Ваш мозг вас об­манул. Он просто показал знакомый вам парадный портрет мадам де Помпадур. Жаль, что вы не смогли увидеть ее настоящее, тогдашнее лицо. Не­умолимое время подкралось к красавице и уже на­рисовало у глаз предательские черточки. Но она решила бороться. В то утро она сказала графу: «Как светит в окно беспощадное светило... Не так давно я обожала его лучи... они ласкали, но теперь выдают. Сегодня я еще могу принять вас днем, освещенная солнцем. Но, увы, уже завтра...» И она смиренно попросила у Сен-Жермена эликсир бессмертия. Таковы были слухи о могуществе графа! Граф объяснил ей, что таковым не обладает: «Это все досужие сплетни. Им не обладали даже греческие боги, даже они умерли. Правда, через тысячу лет, но все равно подчинились закону на­шей безжалостной природы. Хотя в лесах Эллады порой и раздается трубный глас на миг воскрес­шего Пана... и тогда просыпаются боги на Олимпе. Но тоже лишь на миг. Вы так прекрасны, мадам, что я, ваш верный слуга, просто обязан прислать вам нечто, хотя бы подобное эликсиру. Это древ­нее притирание, созданное в Тибете. Оно не сде­лает вашу красоту бессмертной, но сохранит ее на некоторое время. Одновременно вам придется соблюдать мою диету».

На следующее утро граф принес мадам де Пом­падур свое знаменитое лекарственное притирание и строгие правила еды. Действие оказалось фан­тастическим, маркиза вернулась в свои 20 лет... Однако защитить ее надолго граф уже не смог. Ибо маркиза в это время приняла роковое решение.

В это же время наш граф Сен-Жермен часто выполнял политические задания маркизы и короля. Фрейлина Марии-Антуанетты, графиня д'Адемар, еще одна возлюбленная графа, вспоминает в своих мемуарах: «Я была тогда совсем молоденькой фрей­линой, без памяти влюбленной в графа. Помню, ча­сто во время долгой аудиенции графа у короля (на ней обычно присутствовала и маркиза) я поджидала графа, разгуливая по залам. Но граф стремительно выходил из кабинета короля. Он успевал лишь страстно пожать мне руку, вскакивал в ожидавшую сто у дворца карету и устремлялся к границе». Ана­лизируя список столиц, которые посещал Сен-Жер­мен за одну поездку, вынужден отметить: скорость, С которой передвигался граф, выглядит неправдо­подобной. Он будто переносил свое тело из города в город. Именно тогда граф Сен-Жермен удачно осуществил целый ряд самых секретных диплома­тических поручений короля. В частности, уговорил турок начать войну с вашей Екатериной.