litbaza книги онлайнВоенныеТайны и судьбы мастеров разведки - Сергей Маслов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 54
Перейти на страницу:

Делить Стеннеса нам незачем. И я не могу не пере­сказать фрагменты ключевого для нашей истории диалога Тищенко и Стеннеса во время их первой конспиративной встречи. Она состоялась 14 марта 1939 года на квартире у немца. Первые фразы — светский разговор о политической погоде, зондаж. Почувствовав взаимопонимание, Стеннес стал более конкретен.

—Я считаю своим долгом предупредить вас, что Герма­ния активно готовится к войне против СССР. Моя инфор­мация основывается на достоверных источниках.

— Что вас побуждает к подобной откровенности? Вы понимаете, что я должен задать этот вопрос? — сказал Тищенко и, выслушав собеседника, подытожил:

— Я понял: цель вашей жизни — уничтожить режим Гитлера.

— Но не только это. Когда Гитлер будет низвергнут, необходимо, учитывая особенности нынешней междуна­родной обстановки, заключить союз, какое-то соглашение между Германией, СССР и Китаем. Этот альянс станет базой их успешного экономического развития, без каких-либо территориальных притязаний с чьей бы то ни было стороны.

Стеннес еще долго делился своими планами на случай развязывания Гитлером новой мировой войны. Тищенко находил в них немало здравого смысла. Но особый инте­рес у него вызвало последовавшее вслед за этим открытое предложение сотрудничества.

— В мои обязанности советника Чан Кайши входит также руководство его разведкой, — сказал Стеннес. — Я обмениваюсь здесь информацией с представителями разведок США, Англии и Франции. Я мог бы на «джентль­менской» основе делиться ею и с Советским Союзом, но не раскрывая моих источников. Мой опыт подсказывает, что так будет наиболее безопасно для всех.

— Нам нужны союзники в борьбе против Гитлера, и в вашем лице мы видим единомышленника и друга. Что же вы хотите взамен? У нас деловой разговор, и мой вопрос, надеюсь, не выглядит неуместным.

— За все, что я буду вам передавать, я прошу только одного: помочь мне проехать в Европу через СССР, когда для этого наступит время.

Понятно было, что Стеннес кое-что не договорил, рас­считывая на сообразительность партнера. Но в Москве после тщательного анализа сочли его предложение искрен­ним. На Лубянке завели личное дело особой секретности, закодировав его как Друг.

.. .Если б наша разведка выбрала для Стеннеса его са­мый первый «псевдоним», это, право, была бы не меньшая головоломка для противника. В начале Первой мировой войны Стеннес заработал кличку Мэри, чем был обязан добродушным окопным зубоскалам. Собственно, в мо­лоденьком лейтенанте не было ничего женоподобного, если не считать женского имени в ряду прочих, мужских. Кстати, Мария — нормальное, обычное второе или третье имя для мальчика, родившегося в католической семье, где неизменно царит культ Пресвятой Девы. Но за это имя Стеннеса постоянно дергали, как девочку за косичку. Страсть лейтенанта к трофеям стала новой мишенью для острот. Стеннесу всегда было важно собственноручно убедиться в надежности и удобстве оружия и снаряжения британских «томми». В итоге Мария «стала» Мэри. А еще его называли Лейтенант Аист — за долговязость и худобу. Но эти ярлыки приклеились к нему ненадолго.

В одном из боев Стеннес получил ранение в ногу. При­казав денщику оставаться на передовой, он сам дополз до лазарета. И уже на следующий день — и все последующие недели, пока не зажила рана, — он по-стариковски ковылял с палочкой от полевого госпиталя до своего окопа. С тех пор сослуживцы называли его не иначе как Старик. И в этом уже не слышалось ни капли иронии, равно как и па­нибратства. В конце концов, девятнадцатилетний Старик уже десять лет не снимал военной формы, впервые приме­рив ее еще мальчиком в Королевском прусском кадетском корпусе.

Тут как-то в популярной газете автор отрапортовал: Стеннес — «отпрыск известного германского аристокра­тического рода». Насколько это соответствует действитель­ности, можно судить хотя бы по тому, что у рода Стеннесов не было даже фамильного герба. Л в аристократических кругах, знаете ли, положение обязывает. Никакой «голубой крови», никаких дворянских «фон» и «цу» в фамилиях ни по отцовской, ни по материнской линии. Отец Вальтера был чиновником, как бы сказали у нас, районного масштаба. Однако в роду Стеннесов можно отыскать не только чи­новников, но и бравых вояк. Отсюда известность семьи в офицерских кругах и вполне логичное зачисление мальчика в кадетский корпус. Вот там из него и делали аристократа. Учили не только военному делу, но и, к примеру, тому, как правильно надевать перчатки, как входить в ресторан, а танцы преподавал знаменитый балетмейстер Берлинской оперы. Все это, правда, не очень пригодилось Стеннесу в окопах. Но воспоминания о тех годах остались самыми теплыми.

Я не случайно заговорил о детстве: оно многое предо­пределяет. В этом был убежден и сам Стеннес: «Мое детство было исполнено счастья, поэтому я и вырос счастливым человеком. Может быть, с Геббельсом мы и не понимали друг друга из-за того, что он никогда не был счастлив — только удачлив. Он был озлоблен из-за своей колченогости, из-за несложившихся отношений с католицизмом (его ведь воспитывали как будущего священника), но более всего из-за пережитой в юные годы бедности, которую он никогда не мог забыть. Он был, безусловно, самым способным пар­тийным фюрером. У него был шарм, очень много шарма. Но юность оставалась для него открытой раной. Какое-то время мы тесно сотрудничали, но смотрели на все вещи под противоположными углами зрения, и не было никакой надежды, что мы когда-нибудь поймем друг друга».

О том, как воевал Стеннес, в германской армии ходили легенды. Но при всем его бесстрашии, как ни странно, воевал он без ненависти. Был случай, когда британцы по­сле очередного боя бросили на простреливаемой со всех сторон ничейной земле двух своих убитых офицеров. По приказу Стеннеса его солдаты соорудили трехметровый дубовый крест — настолько тяжелый, что поднять его можно было только вчетвером. Под прицелами неприяте­ля сорвиголовы из роты Стеннеса выползли с крестом из окопа, дотащили его до места гибели англичан и, вырыв могилы, похоронили их.

И это при том, что в кайзеровской армии роту Стенне­са — свои же — называли не иначе как «кучка бандитов». Рота отнюдь не была штрафной, но в нее почему-то от­командировывали самых недисциплинированных солдат. Самых строптивых из них располагало к Стеннесу то, что он никогда не был слепым исполнителем приказов, а умел мыслить самостоятельно. Не случайно он заработал на фронте еще один псевдоним — «u.U.». Эта пометка в секретных характеристиках для служебного пользования начальства означала «неудобный подчиненный».

Ну а «кучкой бандитов» его солдат называли все же в первую очередь за дерзость вылазок, в которые Стеннес лично водил небольшие группы в полторы дюжины че­ловек. В период позиционной войны в нем обнаружились уникальные способности организатора фронтовой раз­ведки. Из ночных рейдов он никогда не возвращался без «языка» или ценной информации, к которой, кстати, не всегда прислушивались штабные офицеры. Перед сраже­нием под французским городком Лос Стеннес выяснил, что англичане готовятся к газовой атаке. Начальство от­неслось к его докладу скептически. В результате только тот полк, в котором служил Стеннес, оказался готов к команде «Газы!» — и только он сумел удержать позиции.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 54
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?