Сопровождаемый лейтенантом-волчицей, Тьяго шагнул вперед, и возбуждение Акивы угасло. Ему вспомнилась первая встреча с Волком: в Бат-Коле, во время атаки, когда сам он был зеленым новичком, новобранцем только из тренировочного лагеря. Акива видел, как сражается генерал химер. Не требовалась никакая пропаганда: само это зрелище породило ненависть к чудовищам. С мечом в одной руке и топором в другой Тьяго пробивался сквозь строй ангелов, разрывая глотки зубами. Его вел инстинкт. Или голод?

Память причинила боль. Все, что он помнил о Тьяго, причиняло боль, особенно глубокие борозды на его лице, наверняка следы от ногтей Кэроу. Когда генерал остановился рядом, Акива еле удержался от пощечины и от удара. Меч в сердце – и Тьяго повторит судьбу Иорама. И затем для всех оставшихся в живых все начнется заново: кто удержит смертельных врагов, если командиры погибнут?

Он не мог себе этого позволить.

Кэроу оглянулась, и беспокойство затопило ее милое лицо – лицо, все еще несущее отметины насилия, причину и источник которого она не захотела ему объяснить. Оглянулась – и двинулась прочь. Теперь они остались пара на пару, лицом к лицу: Тьяго и Тен – и напротив Акива и Лираз. А в синем небе ярко пылало солнце, и под ногами каменела земля.

– Так, – сказал Тьяго. – А теперь поговорим без лишней публики.

– Насколько я помню, публику ты любишь, – заметил Акива.

Воспоминания всплывали такие яркие, как будто все случилось только что. И мучили. Перенесенные им пытки – часть спектакля: Белый Волк, звезда своего проклятого шоу.

Гримаса замешательства появилась на лице Тьяго. И пропала.

– Забудем прошлое. Настоящее оставляет нам достаточно тем для обсуждения. И будущее, разумеется.

Чтоб тебя в этом будущем не было, подумал Акива. Представить только: если они каким-то образом справятся в настоящем – несбыточная мечта, – Белый Волк никуда не денется. Он будет присутствовать в их жизни: по-прежнему белый, по-прежнему элегантный. И когда битва закончится и они победят, он снова придет к двери Кэроу.

Нет, этому не бывать. Акива стиснул зубы и заставил себя успокоиться. Кэроу – не приз победителю. Он пришел сюда не поэтому. Она женщина и вправе выбирать собственную жизнь. Он здесь, и он сделает все, что в силах, ради ее права на выбор. Что бы она ни выбрала – это ее дело. Только ее.

Поэтому сейчас он стиснул зубы и сказал:

– Так давай говорить о настоящем.

– Явившись сюда, ты задал мне сложную задачу. – Волк хмыкнул. – Мои воины ждут, что я тебя убью. И мне нужна веская причина, чтобы этого не сделать.

Замечание вывело Лираз из себя.

– Надеешься, тебе это по силам? Ну-ну. Давай, Волк.

Тьяго невозмутимо перевел на нее взгляд.

– Мы друг другу не представлены.

– Ты знаешь, кто я такая. Я знаю про тебя. Этого довольно.

Обычные фокусы Лираз.

– Как тебе будет угодно, – сказал Тьяго.

– Вы на одно лицо, – протянула Тен.

– Отлично, – бросила Лираз. – Тогда вам придется помучиться, чтобы нас различить. Игра в знакомство выйдет забавнее.

– Игра? – спросила Тен.

Не надо, Лир, подумал Акива. Зря.

– Игра. Вычислить, кто из серафимов убил каждого из вас в прежних телах. Уверена, кое-кто меня вспомнит.

Она подняла руки, собираясь похвастаться татуировками. Акива накрыл ее кисть своей и потянул вниз.

– В другой раз.

Что с ней творится? Она действительно хочет спровоцировать кровавую бойню и оборвать это почти немыслимое перемирие.

Когда Акива придержал руку сестры, Тен издала смешок.

– Не волнуйся, Истребитель Тварей. Это вовсе не секрет. Я помню каждого ангела, который когда-либо меня убивал. И однако сейчас я стою здесь и с тобой разговариваю. Можно ли то же самое сказать о множестве ангелов, которых убила я? Где сейчас все мертвые серафимы? Где твой брат?

Лираз вздрогнула. Эти слова были им обоим как иголка в рану: упоминание о брате причиняло почти физическую боль. И когда вокруг ангелов полыхнуло пламя, источником был не только гнев сестры, но и его собственный.

Вот теперь все пришло в норму. Вражда: восстановление естественного порядка вещей.

Или… нет.

– Однако убийца твоего брата – не химера, – сказал Тьяго. – Это Иаил. Что возвращает нас к теме разговора.

Акива поймал себя на том, что смотрит прямо в бледные глаза врага. В них не было ни насмешки, ни скрытой агрессии, ни холодной издевки, с которыми Тьяго разглядывал Акиву в камере пыток столько лет тому назад. Сейчас в глазах Волка была только странная настойчивость.

– Я ничуть не сомневаюсь, что все мы – законченные убийцы, но, надо полагать, сегодня мы встретились по другой причине?

Акиве сделалось нестерпимо стыдно: его хладнокровно отчитали – и кто? Тьяго? А вслед за стыдом пришел гнев.

– По другой, да. Вовсе не для того, чтобы торговаться за наши жизни. Тебе нужна причина, чтобы нас не убивать? Как насчет такой: вам есть куда отсюда уйти?

– Нет. Некуда.

Вот так. Просто. Честно.

– И поэтому я готов слушать. Это ведь ты пришел с предложением.

Именно так. Он сам решил предложить Белому Волку мир. Сейчас, стоя с генералом лицом к лицу, без Кэроу, Акива видел всю абсурдность такого предложения. Ослепленный отчаянием и страстной жаждой оказаться с нею рядом, не потерять ее на безбрежных просторах Эреца, не расстаться навечно врагами, он утратил рассудок. Поэтому сделал свое предложение – и только сейчас запоздало удивился тому, что Волк вообще что-то обсуждает.

Что Волк ищет причину его не убивать?!

Очередная демонстрация агрессии, провокация? Или всего лишь прямота? Возможно ли, что генерал тоже хочет этого мира, но желает обосновать его перед войском?

Акива ответил:

– Незаконнорожденные передислоцировались в безопасное место. С точки зрения Империи мы предатели. Я отцеубийца и цареубийца, и моя вина легла пятном на всех остальных. – Он помолчал, подбирая слова. – Если ты всерьез готов это обсуждать…

Тьяго перебил:

– С моей стороны нет подвоха. Даю слово.

– Слово? – Лираз сухо усмехнулась. – Этого маловато, Волк. У нас нет причин тебе доверять.

– Ну, как посмотреть. Вы оба живы, не так ли? Я не жду благодарности, но вы ведь понимаете, что это не вопрос удачи или везения? Вы явились сюда полумертвыми. Если бы я хотел покончить с вами, ваши тела уже валялись бы в яме.

Возразить было нечего. Действительно, Тьяго оставил им жизнь. И позволил бежать.

Почему?

Ради Кэроу? Она просила за них? Или… нет…