Наш заказ – румяная пицца и пара бокалов колы – был готов в течение десяти минут. Острота хрустящей жирной корочки салями в купе с нежностью расплавленной моцареллы выделяло пеперрони из всех видов изделий из теста. Запахи, царившие в кафе, настолько разбередили аппетит, что я с жадностью набросился на оказавшийся в моей тарелке кусочек.

Мой рассказ сопровождался восклицаниями и проявлениями удивления, обескураженности и восторга со стороны спутницы. Я, как трофей, показал добытые мной доказательства. Было видно, что принятое в поликлинике решение полностью одобрялось Светланой.

– Только не тебе надо идти с Витей разговаривать, – дождавшись окончания моего повествования, вымолвила она, – А мне. Он тебя не знает и вряд ли будет тебя слушать. Ты не забывай, что его психика нарушена и неизвестно, как он воспримет наши аргументы. Давай, я попытаюсь.

Ее голос прозвучал твердо, а взгляд выражал такую уверенность, что мне пришлось согласиться.

Мы решили, что лучшим моментом будет провести разговор с Фомичевым через пару дней, утром воскресенья. Этому способствовало то обстоятельство, что Света еженедельно сталкивалась с Галиной Степановной на утренней службе в храме и знала, когда ее не будет дома. Мы договорились разделить наши усилия: Светлана должна была урезонить Фомичева, а я присмотреть за его мамой и, при необходимости, предупредить о ее приближении свою напарницу.

Она взяла конверт с фотографиями и положила к себе в сумочку.

– Что-то еще? Может, какой-нибудь десерт? – спросила подошедшая к нашему столу официантка.

–Нет, – единовременно ответили мы и рассмеялись.

Я расплатился по счету. Мне хотелось проводить Светлану до дома и, может быть, напроситься на чай, но тут позвонила мама. Они с отцом решили навестить меня и уже направлялись в сторону Коломенского, поэтому мне нужно было идти домой, чтобы успеть к их приезду.

Мы попрощались, и я поспешил к себе в квартиру. Встреча с родителями была не столь интересной, как события, произошедшие в воскресенье.

Я давно не был в церкви. Даже трудно вспомнить, когда в последний раз. По какой-то причине, периодически прогуливаясь по парку Коломенское, мне ни разу не пришло в голову, зайти в действующий храм. Я много раз проходил рядом с его белыми кирпичными стенами, входом и барельефами, напоминающими шатры, с голубыми, как небеса, куполами с золотыми звездами. Смотря на здание, в котором служились обряды для наших предков, в котором, возможно, еще молодой Петр I ходил на службы, я ловил себя на мысли, что даже рядом с ним ощущаю небывалую душевную гармонию.

В районе десяти утра, поднявшись по ступенькам на старинное крыльцо, я толкнул дверь и вошел в предхрамовое пространство. Здесь располагалась зона торговли культовой утварью и книгами священного писания, здесь же принимались записочки с именами родных, которых верующие хотели бы упомянуть в молитвенном поминовении. Чуть дальше располагался вход в храм, центральное место которого было отдано двум богато украшенным иконам Богоматери с младенцем. За небольшим простенком, несмотря на большое количество прихожан, собранных в храме, угадывался иконостас, также декорированный золотом.

Найти женщину в переполненном храме было достаточно сложно, т.к. только мужчины могут заходить сюда с непокрытой головой. Лица женщин были скрыты головными платками и обращены в сторону иконостаса. Я надеялся угадать в какой-либо фигуре Галину Степановну или столкнуться с ней взглядом. Наконец, среди толпы мне удалось увидеть ее. Она стояла рядом с иконой Николая Чудотворца и так же, как и остальные прихожане, вторила священнику, произносила молитвы и крестилась. Достав телефон, который был заранее переведен на беззвучный режим, я написал смс «Привет. Она тут» и отправил Светлане. С алтаря раздался призыв возлюбить Святую Троицу и верующие хором запели слова молитвы. Потом от мамы я узнал, что это звучали слова «Символа веры» – молитвословия, в котором содержатся все основные догматы церкви.

В момент, когда весь приход дрогнул «Аминь», в кармане завибрировал телефон. Я достал свой смартфон, на экране которого были всего четыре слова, не вязавшиеся с мирным течением времени в храме.

«Он убьет меня. Помоги».

Расталкивая прихожан и получая осуждение за свое поведение, я ринулся вон из церкви. Дорога до дома пешком занимала около двадцати пяти минут, бегом же я надеялся преодолеть это расстояние минут за десять. Телефон Светы не отвечал, был вне доступа, что порождало в моей голове самые негативные предчувствия.

Отсутствие спорта в моей жизни сказывалось: дыхание периодически сбивалось. Странно, насколько быстро организм переходит в режим отдыха, не получая постоянного напряжения: ведь еще лет пять назад я без остановки носился во дворе, гоняя мяч, а сейчас был вынужден останавливаться, чтобы отдышаться.

Через пятнадцать минут я добежал до подъезда своего дома. В воскресное утро здесь все было спокойно и тихо, рядом с домом не было машин экстренных служб, которые я так боялся увидеть. Еще несколько секунд подъема по лестнице и я оказался между вторым и третьим этажами. На площадке сидел все такой же небритый Фомичев. Он курил.

Мне бросилось в глаза его лицо, на котором были неподдельные эмоции скорби. По щеке катилась слеза.

– Где Света? Что ты с ней сделал? – набросился я на него, ожидая услышать самое страшное признание.

– Она ушла.

Фомичев обескуражил меня не столько своим ответом, которому я, конечно же, был рад, сколько тоном. В его голосе совсем не ощущалось безразличие потерявшегося в алкогольном угаре человека, а больше чувствовались подавленность и душевная тоска. Я снова посмотрел на него и понял, что задавать какие-то вопросы ему не имело смысла: сейчас он находился где-то далеко, где-то в своих мыслях.

Я поднялся к себе, растерянный и обескураженный, но спокойный за жизнь и здоровье Светланы. Через час раздался телефонный звонок.

– Привет, – я услышал ее мягкий голос, – ты как?

– Я-то ничего. Тебе вот никак дозвониться не мог. Ну и напугала же ты меня.

– Ты извини, телефон сел. Только включила, увидела количество звонков от тебя и решила перезвонить.

– Ты должна мне все рассказать.

– Заходи ко мне, я вчера борщ вкусный приготовила. Пообедаем и поговорим, – неожиданно для меня предложила Света.

Чтобы не приходить с пустыми руками, я приобрел коробочку «Рафаэлло».

– Мои любимые, – восторженно встретила меня Света, принимая протянутую мной упаковку конфет. – Знаешь, я их больше всего люблю, рафаэллки прямо тают во рту.

Она встретила меня в домашнем платье свободного кроя, которое при этом подчеркивало все достоинства ее фигуры. Волосы свободно лежали на плечах, частично свешиваясь в район декольте.

– Снимай обувь. Мужских тапочек у меня нет, а свои я тебе не предлагаю. Вон там