Со стороны Брайану показалось, что, когда санитар обернулся, Джеймс рванулся вперед. Безжалостный удар пришелся на онемевшее лицо немца, и тот рухнул назад. О смерти медбрата сообщили глухой звук и то, как резко тело сменило направление движения: оно ударилось о ствол вяза, в одиночестве возвышавшегося на склоне, мимо которого они проезжали. Упав с поезда, тело исчезло где-то в заиндевевших кустах.

Пока что его не найдут.

Брайан пришел в ужас. Раньше они никогда не сталкивались со смертью лицом к лицу, хоть и часто становились ее причиной. Джеймс прислонился к трясущейся торцевой стене.

— Брайан, я больше ничего не мог поделать! Либо он, либо мы!

Прижавшись лбом к его щеке, Брайан вздохнул:

— Джеймс, теперь сдаться будет трудно.

Им представился идеальный шанс сдаться. Юный санитар, совсем один, безоружный. Теперь сожалеть уже поздно. Что сделано, то сделано. Под ними проносились шпалы, а удары по рельсам стучали все чаще.

Если они сейчас спрыгнут, то разобьются.

Джеймс повернул голову и приложил ухо к двери. Тишина. Памятуя о собственном горьком опыте, он два раза протер ладонь о штаны, осторожно взялся за ручку хлопающей двери, приложил палец к губам и просунул лицо в приоткрытую дверь.

Потом подал Брайану знак идти за ним.

В вагоне было темно. За перегородкой оказался проход в более просторное помещение, откуда выбивались тихие звуки и слабый свет. Под самым потолком висели битком забитые полки с кувшинами, бутылками, тюбиками и картонными коробками всевозможных размеров. В углу стояла скамья. Эта каморка — владения санитара, дежурившего в ночную смену.

Парнишки, чью жизнь они только что оборвали.

Джеймс очень аккуратно расстегнул куртку и подал Брайану знак точно так же поступить со своим летным костюмом.

Вскоре оба остались в одних рубашках с рваными рукавами и кальсонах. Остальную одежду Джеймс выбросил с той платформы, откуда они только что ушли.

Они понадеялись, что, если их увидят в подобном обмундировании, сразу стрелять не станут.

Заглянув за перегородку, они остановились. Десятки солдат лежали на узких стальных койках и набивных матрасах в серую полоску, разложенных впритык друг к другу на полу. К противоположному концу вела узкая полоска голых досок. Пройти они могли только здесь. К ним повернулись несколько ничего не выражающих, безразличных сонных лиц. На многих еще была форма. Рядовых — никого.

Едкая вонь мочи и экскрементов смешивалась со слабым сладковатым запахом камфары и хлороформа. Большинство тяжелораненых хрипели с приоткрытым ртом. Но никто не жаловался.

Медленно и спокойно проходя мимо, Джеймс кивал тем, в ком еще теплилась жизнь. Нестираные тонкие простыни — вот и все, что служило им защитой от холода.

Один потянул руку к Брайану, попытавшемуся улыбнуться в ответ. Джеймс едва не споткнулся о торчащую ногу. Он прижал руку ко рту, чтобы не вскрикнуть от удивления, и посмотрел на военного. Встретил его холодный, неподвижный взгляд. Судя по всему, офицер пролежал на полу мертвым всю ночь. Он до сих пор сжимал в руке повязку.

Бинт был чистым, а вот вдоль матраса виднелись ручейки засохшей крови, которая наверняка потекла из бедняги резко и очень сильной струей.

Джеймс быстрым движением сорвал с покойника бинт и приложил рулончик к раненой мочке уха, снова начавшей кровоточить. Тут в том конце поезда, откуда они пришли, послышались грохот и звон.

— Идем! — прошептал Джеймс.

— А может, лучше на месте остаться? — спросил Брайан, когда они стояли в проходе.

Большую часть пола покрывали использованные перевязочные материалы, из-за чего воздух был спертым.

— Брайан, у тебя что, глаз нет?

— Ты про что?

— У офицеров в вагоне нашивки СС! У всех! Как думаешь, что будет, если первыми нас найдут солдаты СС, а не санитары?

Он грустно улыбнулся Брайану. Затем губы сомкнулись, а взгляд затвердел.

— Обещаю, что вытащу нас отсюда, Брайан, но решения принимать буду я!

Брайан молчал.

— Договорились? — Во взгляде Джеймса появилась настойчивость.

— Договорились! — Брайан попытался улыбнуться.

У его ног зазвенело ведро с хромированными инструментами. По бокам стекала непонятная темная жидкость. Все говорило о том, что основная задача этого транспорта — доставить сыновей Германии домой, однако не на немецкую землю, а в нее.

Если это обычный санитарный поезд, то Восточный фронт, должно быть, ад на земле.

Следующий вагон оказался не таким темным. Несколько лампочек освещали два ряда кроватей, стоящих вплотную друг к другу вдоль стен.

За одной из кроватей Джеймс остановился и повертел медкарту. Затем кивнул пациенту, не подозревавшему, что возле него вообще кто-то был, и пошел к следующей. При виде карты он замер. Осторожно подойдя к нему, Брайан кивнул на карточку и шепнул:

— Что там написано?

— Написано следующее: Шварц Зигфрид Антон. Родился десятого ноября тысяча девятьсот седьмого года, гауптштурмфюрер.

Джеймс уронил карту и посмотрел ему прямо в глаза:

— Они все офицеры СС! И в этом вагоне тоже.

Один из лежавших неподалеку умер уже давно. Находчивый санитар закрепил раненую руку на штатив, чтобы ее не тревожила тряска в вагоне. Посмотрев в подмышку мертвеца, Джеймс вцепился в Брайана. Из вагона, откуда они только что ушли, раздался крик — вздрогнул мужчина, чью карту они рассматривали. Он смотрел на них, а в уголках рта пузырилась слюна.

Чуть дальше впереди вагоны соединялись черно-коричневым полотном, сложенным в гармошку, и им стало понятно, что следующий вагон другой. Доносившиеся от рельсов звуки гасли. Дверные ручки — из латуни. Дверь открылась без скрипа.

Тут перегородки не было. Немногочисленные желтые лампы освещали десяток кроватей, стоящих параллельно друг другу настолько плотно, что между ними вряд ли протиснется медперсонал. Над изголовьями висели стеклянные бутылки с продлевающими жизнь жидкостями, тихонько позвякивая о стальные штативы. Больше в этом вагоне не раздавалось ни звука. А вот из следующего ясно слышались голоса.

Джеймс протиснулся между первыми кроватями и склонился над ближайшим пациентом. На мгновение он остановился, рассматривая грудную клетку больного, — та почти незаметно вздымалась и опускалась. Затем молча обернулся и приложил ухо к области сердца лежащего рядом.

— Черт побери, Джеймс, ты что творишь? — возмутился Брайан, стараясь говорить как можно тише.

— Найди покойника, и побыстрее! — ответил Джеймс, даже не посмотрев на него, и двинулся дальше — слушать следующего.

— Ты что задумал — в койки укладываться? — Брайан в свое дикое предположение ни на секунду не поверил.